Скидка, ага. С дуба. Но зачем уточнять такие несущественные подробности!
На этот аргумент Ульрих понимающе кивнул. Дорогой подарок, купленный со скидкой, что может быть большим знаком уважения для гнома!
— Я назову тебя… — Ульрих задумчиво погладил вороненка по голове, и тот, чудное дело, позволил. — Назову тебя Алмаз. Тебе подходит.
— Очень подходит. Настоящий черный алмаз, — кивнул Стриж, про себя выдохнув: если уж Ульрих назвал птенца Алмазом, точно не выкинет. Не в природе гномов разбрасываться драгоценностями. — А теперь надо его покормить. Я не стал, он должен принять хозяином только вас.
Ульрих одобрительно хмыкнул и понес вороненка в столовую, на ходу крикнув куда-то в глубину дома:
— Драгоценная моя, накрывай ужин!
Драгоценная фру Иргвин — юная красавица такого же огненно-рыжего колера, но без бороды и напускной суровости — накрыла ужин с истинно гномьим размахом. За ужином поохала над бедненьким черным птенчиком с переломанным крылом и над маленьким беленьким птенчиком — таким худеньким, словно его год не кормили.
И только после ужина из шести блюд, сотни комплиментов драгоценнейшей фру и перевязанного вороньего крыла Ульрих вспомнил о деле.
— Ну-с, будешь смотреть?
И хоть шесть блюд заняли слишком много места даже в растущем организме Стрижа, он кивнул. Не только из вежливости. Каждая работа Ульриха в самом деле была сокровищем. К тому же Ульрих никогда не скупился на пояснения, а иногда даже пускал Стрижа в мастерскую и показывал то способы закалки, то приемы ковки, а несколько раз даже позволил ему нарисовать эскизы. И, что Стрижа поразило в самое сердце, даже сделал клинки по тем эскизам и сказал, что Стриж отлично чувствует металл. Даже жаль, что не гном. Вот лет через сто из него вполне мог бы выйти мастер.
Над этим смеялись оба, а подмастерья Ульриха — молокососы лет под сто — ревниво топорщили бороды.
На этот раз в мастерскую они не пошли, по ночам даже гномы спят. В основном. И Стриж вволю поиграл с клинками здесь же, в столовой. И от души восхитился.
— Эти — для твоего братишки Шороха, птенец, — сказал по уши довольный Ульрих. — Как быстро вы, люди, растете! Вчера только был мелким, как лягушонок, а сегодня, гляди-ка, уже в дверь не проходишь.
— Кто ж виноват, что ваши древние традиции велят делать такие маленькие двери? — ответил Стриж, притворно потирая лоб.
— Ай-ай, кто ж виноват, что вы, люди, такие дылды! — покачал головой Ульрих и велел: — А теперь пить чай.
