От которого толку ни на ломаный динг.
— Пойдем, мой мальчик. — Улыбнувшись одними губами, матушка погладила его по голове. — Мне так много нужно тебе сказать, а у нас осталось всего полчаса…
394 год, 2 день холодного солнца. Императорский дворец, Фьонадири.
Пять суток, что со всей возможной скоростью маленький отряд двигался к столице империи, Дайм обдумывал рассказ матери и одну-единственную фразу из короткого письма его всемогущества.
История его рождения ничем не отличалась от множества таких же историй: ежегодно император обзаводился новой пассией, непременно из одаренных шеров, непременно красавицей, и так же непременно расставался с ней не более чем через семь-восемь месяцев. И не имело значения, замужем ли дама, желает ли столь высокой чести: воля императора не признавала преград. Любовницы принесли ему восемь дочерей, с рождения назначенных в монахини, и пятерых сыновей — в дополнение к трем законным принцам. Последний бастард родился на шесть лет раньше баронета Маргрейта. Именно его, лейтенанта лейб-гвардии Диена, император прислал за Даймом.
Свыкнуться с холодной, неживой аурой голема Дайм так и не смог, хотя всю дорогу рассматривал и изучал его — все равно делать больше было нечего. От человека в лейтенанте осталась только внешность и императорская кровь: пока в его жилах оставалась хоть капля, он был безусловно верен и послушен отцу. А в остальном… больше всего Диен походил на скорпиона: повадками, скоростью, запахом яда и ощущением непредсказуемой опасности.
«Никогда. Никогда я не буду таким, как ты, Диен. Никогда», — твердил про себя Дайм, изредка встречаясь с немигающим змеиным взглядом лейтенанта.
Кавалькада въехала во Фьонадири вечером второго дня нового года. Нарядная, освещенная цветными жучиными фонарями, украшенная стельями, — вечнозелеными деревьями, цветущими в середине зимы сказочно прекрасными гроздьями голубых звезд, — полная суеты и песен столица не заметила их.
Высокие стены голубоватого камня, украшенные резьбой и статуями в нишах, окружали дворцовый комплекс размером с небольшой город. Перед боковыми воротами дежурили гвардейцы в черной с серебром форме, увешанные магическими амулетами. На груди сержанта Дайм узнал драгоценный Даилла Умен, Истинный Светоч — оберег от убийц-теней. Сами стены и ворота мерцали переплетениями красного, голубого и черного — заклинаниями огня, воздуха и смерти.
За стеной открылся парк с фонтанами, беседками и скульптурами, с прямыми аллеями и стрижеными деревьями. За парком сияли серебром башни и шпили дворца. А неподалеку от ворот, рядом с каскадом журчащих, несмотря на мороз фонтанов, прятался в темной зелени кедров и пихт скромный двухэтажный павильон. К нему и направился, не снижая скорости, лейтенант Диен. Эфир над павильоном искрился и переливался всеми цветами радуги, манил и пугал… Словно там ждал не светлый маг-зеро, а перворожденный Дракон, почему-то не улетевший в Землю-За-Туманами.
