— Похоже, кардалонские дожди выдались покрепче кардалонских вин. — Бастерхази усмехнулся, снял оберегающее прическу заклинание, платок и камзол. Сорочку оставил: на то, чтобы выставить напоказ шрамы от паучьей трости, его выпендрежа не хватило, а может быть, пребывал в счастливом заблуждении относительно осведомленности Дайма о привычках Паука. Волосы его тут же растрепались, сорочка вздулась пузырем — но это лишь прибавило темному мерзавцу шарма. — Я бы не отказался попробовать эту грозу на вкус…
Бастерхази повел рукой, словно оглаживая женское бедро.
— Как вы небрежны к оружию, — бросив взгляд на ржавую шпагу темного, заметил Дайм и демонстративно обернул свой клинок двойной защитой.
Демонстративно вовремя: за миг до того, как на них рухнул дождь. Сладкий, холодный, пьянящий, он ласкал голые плечи, растворял в себе, звал лететь куда-то далеко и едва уловимо пах юной женщиной. Дайм подставил воде закрытые глаза, раскинул руки и на несколько мгновений даже забыл об игре в шпильки.
— Оружие истинного шера никогда не ржавеет, — одновременно с раскатом грома рыкнул Бастерхази. — Шпаги — дурь!
— Шер, который ничего не может без магии — гнилой пень! — отозвался Дайм, не открывая глаз.
— Р-разумеется! — Темный коротко рассмеялся. — Спорим, я уложу тебя голыми руками и без магии?
Дайм наконец обернулся — слишком шальные и опасные ноты зазвучали в тоне Бастерхази. Он прямо встретил горящий азартом взгляд и еще раз оценил сухие мышцы, подобающие солдату, а не придворному сибариту, ни разу за тринадцать лет не замеченному за физическими упражнениями, если не считать постельных.
— На что?
Несколько мгновений — один раскат грома и дюжину ведер воды — Бастерхази рассматривал его, оценивая, затем одобрительно цокнул языком и подмигнул.
— Да хоть на тракт. Или ты любишь помягче?
— Не люблю драться подушками. — Дайм подмигнул в ответ. — Если я уложу тебя, покажешь мне ту книгу, что украл у Паука.
— Вы слишком любопытны, мой светлый шер. — Бастерхази на миг закаменел лицом: он что, всерьез рассчитывал, что Темнейший не похвастался Светлейшему (скверно ругаясь и грозя сделать из дубины зубочистки) прытью ученика? Смешно. — Почему вас не прозвали Длинным Носом?
Дайм пожал плечами.
— Нет, что ты, я не настаиваю. В конце концов, тебе почти сто лет, да и кости плохо срослись. Тебе не нужны услуги целителя? По старому знакомству возьму недорого.
— Наглый недопесок, — ласково отозвался Бастерхази. — Тебе папенька не говорил, что пьянство — зло? С тебя будет признание Шуалейды темной.
