— Не издевайся. И прости, что не связалась с вами раньше. Я… я забыла. Глупо звучит, да?
Энрике улыбнулся и покачал головой:
— Я рад, что с тобой все хорошо. И мне очень жаль, что меня не было рядом. Полпред Конвента уже до тебя добрался?
Шу почувствовала, как заливается жаром. О да. Темный шер Бастерхази до нее добрался, еще как добрался…
— Все в порядке, они на рассвете уехали в Суард. Оба.
— Оба?..
— С его высочеством Люкресом. Инкогнито. Они… — Ей очень хотелось сказать, что они — удивительные, потрясающие, великолепные и целуются лучше всех на свете, но что-то ей подсказывало, что Энрике такой ее ответ не порадует. — Они очень торопились. Его высочество оставил письмо, и отец написал. Меня официально признали сумрачной, так что… вот.
Энрике слушал ее, хмуря светлые, почти бесцветные брови. Он знал, что она о чем-то умалчивает. И Шу знала, что он знает. Идиотская ситуация. У них с Энрике никогда не было секретов друг от друга, а теперь… теперь — есть. И это плохо.
— Что ж, хорошая новость. Но почему они не проводили тебя в Суард сами?
— Потому что я возвращаюсь в Сойку. Отец считает, что меня пока рано показывать народу. И знаешь, он прав. Я хочу домой, к Каетано.
— И ты хочешь что-то мне рассказать, не так ли, Шу?
— Не сейчас, Энрике. Прости, мне надо кое-что обдумать.
Капитан с неуловимым ехидством улыбнулся.
— Бален тебе поможет в этом нелегком деле. Думаю, она уже сегодня будет у тебя.
— Ты отпустил свою жену одну?!
— Ты так трогательно беспокоишься о тех, кто встретится моей Белочке по дороге, — хмыкнул капитан. — Но не волнуйся, Морковка за ней присмотрит. До скорой встречи, о великая грозная колдунья.
Шу тоже улыбнулась гаснущему зеркалу. Да уж. Две маленькие, беззащитные крошки — светлая шера Бален Герашан и рысь. И кто из них беззащитнее, одна Сестра знает.
Боги, как же Шу соскучилась по нормальной жизни! По брату, по Энрике и Белочке, по Зако… даже по полковнику Бертрану и шере Исельде! Скорее бы вернуться домой.
До Кардалоны небольшой отряд всадников добрался незадолго до заката. Шу не сразу поняла, что за толпа перед воротами. Даже подумала, а не придержать ли лошадь и не спросить ли у Медного: он деликатно позволил Шу и Бален вырваться на пару десятков локтей и наконец-то поговорить о своем, о девичьем. Шу уже успела рассказать подруге о встрече с будущим женихом и шером Бастерхази. Письма она тоже показала, все три.
Когда Баль увидела письмо от Бастерхази, у нее сделались такие глаза, словно Шу держала в руке не бумагу, а готовую броситься ядовитую тварь.
