Конечно, я пошла. Огибая озеро, ориентируясь уже скорее на собственную интуицию, чем на затихшие звуки.
В густых кустах, росших на другом конце водоёма, виднелся клок светлой одежды. Сердце ёкнуло. Шаг, ещё шаг.
Я прислушивалась, как могла, но других посторонних звуков не было. Птицы были спокойны.
Когда удалось забраться в середину весьма колючего кустарника, оказалось, что он кольцом окружает небольшую площадку. Именно там на голой земле навзничь лежало почти бездыханное тело. Лежал мужчина, в котором я с ужасом опознала высокомерного краэнга.
— Очешуеть, — это единственное, что вырвалось.
Я почти представила, как меня обвиняют в покушении на убийство, а то и в самом убийстве. Как смогу объяснить, зачем сюда пошла? Почему отправилась гулять едва не ночью?
Забыв о предосторожностях, упала на колени рядом с мужчиной. Так, на курсах оказания первой помощи кое-чему нас учили. Пульс. Есть. И не слабый — наоборот, совершенно бешено зашкаливающий.
На первый взгляд — никаких повреждений. Несколько царапин от кустов. Может, на него напали магией? Я ничего не смыслю в физиологии ящеров!
Склонилась ниже. Лицо мужчины было почти серым, покрытым бисеринками пота. Губы приоткрыты — и наружу выглядывает весьма впечатляющий частокол острых зубов. Моя ж ты пираньюшка.
Что дальше? Одежда не порвана. Двигать его я откровенно опасалась. Неужели всё-таки придётся бежать за помощью? Нельзя же бросать человека вот так!
Я уже почти решилась, когда с бездыханным телом начало твориться что-то странное. Его волосы начали. гореть. В прямом смысле слова! Длинные серебристо-голубые пряди наливались золотым светом, по ним пробегали отблески пламени, по скулам бежала золотистая чешуя, а на руках отчетливо проступали когти. На миг я замерла, завороженная открывшимся зрелищем, но быстро отвесила себе мысленную пощечину.
Пусть краэнг и был мне неприятен, но смотреть, как мучается живое существо.
Я замерла. Склонилась перед ним, вслушиваясь в стук чужого сердца. Вглядываясь в искажённое лицо. Сейчас, без гримасы брезгливости, он… притягивал. Что греха таить — краэнг был очень красивым мужчиной. Про такого говорят — порода. Поколения отбора. Я наклонилась ещё ниже, смотря, как бегают глаза под закрытыми веками.
Рука потянулась сама собой, очерчивая острую скулу и черты чуть вытянутого лица.
— Ай! Вот ты.
Руку пощекотало что-то знакомое. Хвост. Гладкий хвост, украшенный серебристым пушком и наглая кисточка, которая сейчас щекотала руку.
