Он быстро кончил, слез с меня и натянул штаны.
— Иди.
Я не заставила просить себя дважды. Встала, оделась и ушла. Меня проводили в комнату к больному.
С этого вечера меня ежедневно стали водить к нему. Он не бил меня, не издевался, не старался причинить боль. Он делал все молча, получал удовольствие и отправлял меня обратно. Всегда клал рядом с собой оружие. Пару раз, когда я дергала рукой, он тут же хватал пистолет и прижимал дуло к моему виску.
— Не провоцируй, — сказал однажды.
С тех пор, лежа под ним, я боялась пошевелиться.
Через две недели нашего пребывания здесь, Кипреев, решив, что он достаточно окреп, разоружил часового и пытался проникнуть ко мне в комнату, чтобы вместе бежать.
Его поймали. Я услышали выстрелы и крики, бросилась к двери, но выйти мне не дали.
А вечером главарь сказал мне:
— Твой друг совершил глупый и опрометчивый поступок. Пришлось его наказать.
— Он жив? — прошептала, облизав вмиг ставшие сухими губы.
— Жив.
— Что с ним?
— Ему просто сломали ноги. Для начала, — равнодушно ответил он.
И вот тогда я поняла, что нужно бежать. Но как? Для побега нужна машина и оружие. И то, и другое у боевиков было, но они совершенно не собирались делиться со мной. Значит, нужно придумать что-то, что бы завладеть оружием.
Еще несколько дней ушло на размышления. Как я ни старалась, но придумать хоть сколько-нибудь реальный план не могла. Не учили меня планировать побег от боевиков. Вообще никто и никогда не рассказывал мне о том, что нужно делать, если попаду в плен.
Тот день ничем не отличался от остальных. Разве что мой пациент был излишне разговорчив. День ото дня ему становилось лучше, он перестал уже напоминать живой труп, но стал проявлять ко мне интерес. По-русски он совсем не говорил, немного лопотал по-английски. И это давало ему возможность «ухаживать» за мной. Мальчишка, не больше двадцати лет. Он стал задавать вопросы, и все время пытался дотронуться до меня. Своей назойливостью ужасно бесил и дни, когда он валялся без сознания, и его жизнь висела на волоске, я вспоминала с удовольствием.
Я перебирала инструменты, когда он окликнул меня со своего дивана. От неожиданности (я была уверена, что мой пациент спит) дернулась и порезала палец о скальпель.
Мальчишка просил пить. Была уверена, что ему хотелось не столько воды, сколько моего внимания, но воду послушно принесла.
Позже, обрабатывая себе порез, вдруг подумала о том, что скальпель вполне может сойти за оружие, если уметь им пользоваться. А я умела.
