Уже в академии мне стали прочить большое будущее. А я, я с нетерпение ждала того момента, когда меня допустят к настоящим больным.
После академии дед забрал меня к себе в ординатуру. Так что мое становление, как самостоятельного практикующего хирурга, проходило под его пристальным и жестким контролем.
Под давлением мамы, дед сделал все возможное, чтобы уговорить меня остаться работать у него, в Москве. Там же, в госпитале, я познакомилась с Кириллом. Наш роман был недолгим и закончился спустя несколько месяцев предложением руки и сердца. Кстати, предложение Кирилл сделал мне во время одной из командировок. Несмотря на давление со стороны родителей, в командировки я летала регулярно. Сначала одна, а потом с Кириллом.
От воспоминаний меня отвлек звонок мамы.
— Как доехала?
— Хорошо, мамуля.
— Какие планы на вечер?
— Отдыхать, завтра сложный день.
Мама замялась, а я уже знала, какой вопрос вертится у нее на языке. Она задавала мне его во время каждого разговора, будто надеясь услышать что-то новое.
— Когда?
— Через две недели.
Мама промолчала и горестно вздохнула. В ней жила неискоренимая уверенность в том, что последние три года я летаю в командировки исключительно в поисках своей смерти.
— Лизонька, — начала она.
— Мамуля, пожалуйста, — попросила ее. — Завтра сложный день, давай поговорим о чем-нибудь хорошем.
— Откажись, — в голосе мамы, как всегда, звучала решимость добиться своего.
— Мама.
— Лиза, жизнь не закончилась.
— Мама, пожалуйста!
Она отступила, как обычно, чтобы завтра или послезавтра начать этот разговор заново. И я никак не могла ей объяснить, что лечу не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы другие могли жить.
Когда-то, очень давно, дед вбил в меня самое важное правило: выжить любой ценой.
Эти слова я повторяла каждый день. Я твердила их про себя, когда работала. Выжить любой ценой. Эти слова были ниточкой, которая держала меня. Ниточкой, к которой я привязывала жизни своих пациентов. Выжить любой ценой, твердила вместо молитвы. По капле, по звуку вливая это правило в тех, кого оперировала. Я старалась заразить их этой фразой, сделать ее якорем для тех, кто лежал передо мной на операционном столе. И мне это удавалось. Почти всегда. А если я могла спасать жизни, то как мне отказаться от этих командировок? Как не лететь туда, где меня ждут?
