— Да. Хотели попробовать потушить пожар при помощи воды из фонтана. Знаешь, того, со скульптурой мальчика, играющего на лютне?
— Знаю, конечно, — нетерпеливо кивнула я. Этот фонтан в городе знали решительно все. Большинство жителей, договаривающихся о встрече в центре, выбирали именно его в качестве ориентира. — Ну, и в чём проблема?
Даже если у девочек не получилось перенести воду из бассейна на достаточное расстояние, всё равно же они пытались потушить огонь, а это дело благое! Не наказывать же за неудачную попытку?
— Постой! — вдруг сообразила я. — А что, в центральном парке был пожар?!
— До тех пор не было, — поглядев на меня исподлобья, ответила Мелюзина.
— То есть как?
— То есть они сначала подожгли одну из скамеек, а потом стали переносить туда воду из фонтана, чтобы посмотреть, получится потушить пожар или нет.
Я схватилась рукой за голову.
— И как, потушили хотя бы?
Мой голос прозвучал слабо-слабо, будто даже я слышала его откуда-то издалека.
— Н-не совсем.
Сочувствия во взгляде Мелюзины стало ещё больше.
— Там скамья и ещё несколько деревьев сгорело. Но дело не только в этом.
— А в чём ещё? — Я подняла на фею страдальческий взгляд.
— Ну, они, когда переносили воду по воздуху, не совсем правильно произвели расчёты, и до источника возгорания не донесли. Вода пролилась несколько раньше… Как раз на голову супруги мэра, которая отдыхала на другой скамейке, ближе к фонтану. И не только на голову. В общем, она промокла насквозь.
Теперь я схватилась за голову обеими руками.
— И что теперь?
Наверняка из-за прикрывающих рот ладоней голос звучал приглушённо, но Мелюзина всё услышала.
— Теперь они сидят в тюрьме, в камере предварительного заключения. Когда слушание дела, пока неясно, может быть, через неделю, или две. Поскольку затронута честь университет, ректор рвёт и мечет. И требует в срочном порядке решить проблему. А поскольку группу курируешь ты, — взгляд Мелюзины стал виноватым, — он именно тебе поручил эту задачу. Даёт ровно сутки.
Я закатила глаза и сжала в кулаки уже отведённые от лица руки.
— Сутки. Курирую, — повторила я разозлившись. И, возведя глаза к потолку кареты, зловеще расхохоталась, вполне себе по-ведьмински. После чего сердито воскликнула: — Вот именно, что курирую! Преподаю! Обучаю профессии! А не воспитываю, не кормлю из бутылочки, не перевожу через дорогу за ручку. У нас университет или детский сад? Я где вообще работаю? Потому что если детский сад, так я увольняюсь! Я бы и в школе даже месяца не выдержала!
