— Почему это я вам чем-то обязана? — изумилась я.
Её святая уверенность даже не возмущала, а скорее умиляла.
— Потому что вы — добрая фея! — Силенция обличительно ткнула меня пальцем в грудь. — А добрые феи не отказывают людям в помощи!
— Ещё как отказывают, — фыркнула я. — А вы знаете, откуда берутся злые колдуньи? — Я сделала шаг в сторону Силенции, заставив её отступить. Артина продолжала меланхолично домучивать торт. — Злые колдуньи — это бывшие добрые феи, которые никогда никому не отказывали и в конце концов озверели.
— Это просто ужасно! — воскликнула Силенция, картинно заламывая руки и явно ориентируясь на зрителей, некоторое количество которых уже и правда собралось вокруг. — Такое пренебрежение к потенциальным клиентам! Такое неуважительное отношение к не последним в королевстве людям!
Я почувствовала, что моему терпению пришёл печальный конец. Не выдержав столь продолжительного общения с Силенцией, оно, оставив предсмертную записку, повесилось в моём мозгу, и теперь разговор готовился перейти в совершенно иную фазу. Но тут у меня за спиной неожиданно раздался голос:
— Госпожа Брист! Вам же сказали, что госпожа фея здесь на отдыхе, точно так же, как и мы с вами. Простите, но ваше поведение выходит за рамки допустимого. Имейте смелось принять отказ.
Я обернулась и принялась с немалым интересом разглядывать выступившего против Силенции мужчину. Аристократические черты лица, чуть грубоватая линия подбородка, густые брови, крепкое телосложение. Он разговаривал с моей собеседницей жёстко, но одновременно как будто скучающе, — тон, какой нередко можно уловить в высшем свете. Своеобразная дань моде.
Вновь повернувшись к госпоже Брист, я поняла, что тут тоже было на что посмотреть. Силенция, явно вне себя от смущения, тяжело дышала, с такой силой сжав в руке веер, что я удивилась, как он ещё не треснул. Однако вступившийся за меня человек, по-видимому, занимал слишком высокое положение в обществе, чтобы ввязываться с ним в ссору. Поэтому Силенция, недовольно поджав губы, развернулась и зашагала прочь, громко стуча каблуками. Свою дочь она ухватила за руку и потащила за собой. Та не сопротивлялась, благо, что успела стянуть с подноса очередной пирожок.
— Благодарю вас, — улыбнулась я своему спасителю.
— Не стоит, — поморщился он. При этом, что мне импонировало, говорил искренне, а не, как это зачастую бывает, с плохо скрываемым бахвальством. Дескать, я скромно промолчу, но вы, конечно, должны обратить внимание, что я настоящий рыцарь, да к тому же ещё и скромный. — Мы с вами не знакомы, стало быть, полагаю, вы оказались здесь впервые. Так что считайте мой поступок нормальной поддержкой, какую оказывает новичку так сказать, завсегдатай. Тем более, по-моему, вы и сами отлично справлялись.
