Я качалась на волнах тишины и покоя. Кажется, кто-то заходил и даже говорил со мной, просил назвать его по имени и что-то выпить. Не помню, выполнила ли я просьбу. Да и какое это имеет значение? Есть лишь тишина и покой.
А потом мой идеальный мир пересекла трещина. Острым краем она впилась прямо в сердце, проткнув его насквозь. Я схватилась за грудь и сложилась пополам.
— Больно, — прохныкала, как ребенок.
— Дыши, — раздался откуда-то голос. Я не видела, кому он принадлежит, я вообще ничего не видела из-за слез, льющихся ручьем, но последовала совету.
Трещина росла. Она жалила и кусалась. Причина была в эмоциях. Они просачивались через трещину в идеальный мир тишины и покоя и наносили мне один удар за другим. Тоска о семье, с которой я в вынужденной разлуке — удар. Ужас от смертей, произошедших на моих глазах — удар. Страх перед Драконом — удар.
Под этим градом я согнулась и упала на колени. Опустив голову к полу, уперлась в него лбом и скулила. Слишком много ударов за раз. Не выдержу.
— Вставай, — меня дернули вверх.
Я слабо сопротивлялась. Не могу, не хочу.
— Если будешь держать эмоции в себе, они сожрут тебя. Не позволяй им.
— Что… делать? — запинаясь, спросила я.
— Кричи, ругайся, выпусти все, что накопилось.
Совет показался дельным. Я заорала, что есть силы. Аж графины зазвенели. С криком я выплескивала боль и злость. Но этого было мало, слишком много во мне набралось отрицательного.
Тогда я схватилась за край стола и перевернула его. Бокалы разбились об пол, усеяв его острой крошкой. Я превратилась в разъяренную фурию. Это была настоящая истерика. Запоздалая, но от того еще более яростная.
— Ненавижу! — кричала, разбивая вазу об пол. — Пусть сгорит в вулкане, проклятое чудовище!
Ураганом я прошлась по комнате, круша и переворачивая все на своем пути. Откуда только силы взялись? Сейчас я, наверное, справилась бы даже с Драконом. Лишь разрушив все, до чего дотянулась, я выдохлась и рухнула на пол.
Сердце колотилось как бешеное, на лбу выступил пот. Со всеми отрицательными эмоциями, что люди переживают постепенно, я столкнулась сразу. Они душили меня и выворачивали наизнанку. Но во мраке мелькнул луч надежды: любовь, радость, смех. Хорошие эмоции вернулись чуть позже дурных, но они помогли справиться с кошмаром.
Иридия в свое время отходила от настойки намного спокойнее. У нее было куда меньше плохих воспоминаний. Я же, пропустив через себя все недавно пережитые эмоции — хорошие и дурные, словно отпустила их. Не передать, как легко мне стало.
