Заснули под утро, и меня уже не тревожили тяжёлые руки и ноги. Через два часа пришлось встать — мне на учёбу, Демидову Хэла выгуливать. Я-то нормально, вечером поспала, а как держится без сна Юра, я не понимала. Он начал извиняться, что не сам отвозит меня, а просит поймать такси:
— Подожди, не уходи. — Полез в портмоне, достал сотенную бумажку. — Вот, возьми на такси. Доедешь — позвони.
— Такси стоит три рубля.
— Чего?! Вот гады, опять подняли цены! Ещё вчера два рубля по городу было! — Он попытался засунуть купюру мне в карман.
— Мне не надо сто рублей, дай мне три рубля. Где я в такую рань сотню разменяю?
Он, стоя в прихожей голый и босой, задумчиво посмотрел на меня:
— Ах, вот в чём дело. У тебя совсем денег нет… — И добавил трёшку.
Я взяла только её, поблагодарила и не поняла, почему он прошептал, целуя меня на прощание:
— Ну ты, лапушка, и странная.
Через месяц поездка по городу стоила пять рублей. Но ещё до этого у нас начались стычки из-за денег. В следующую встречу он попросил у меня кошелёк и вытряхнул из него всё: проездной, какие-то записки, мелочь. Начал допытываться, где мои деньги. «Юр, я не хочу разговаривать про деньги, пойдём в постель». — «Ни хрена мы не пойдём в постель, пока я не выясню, где твои деньги». Он таки выяснил. Моим родителям давно не платили зарплату, только аванс давали: угольный комбинат на грани банкротства, отрасль в упадке, СССР развалился. Им самим тяжело, а у меня хотя бы степуха. Вот и все деньги.
Демидов больно ущипнул за ребро:
— Ты же дистрофик. Я не хочу трахать дистрофика, меня не возбуждает. Что ты сегодня ела? Что ты ела вчера? Конкретно!
Пришлось сознаться, что Юлька приносит много еды от Валеры. Чёрную икру, шоколад, ликёры.
— Какие ещё ликёры? — не понял Юра.
— Киви, клубничный и персиковый.
— Лапушка, объясни мне, почему ты Валеркину икру ешь, а мои деньги не берёшь?
— Я не ем Валеркину икру! — Подумала и сформулировала: — Я ем Юлькину икру. Она моя лучшая подруга, и мне не стыдно есть её икру.
— А я тебе кто? — спросил Демидов и сам завис.
Хороший вопрос.
В итоге я так и не брала деньги, хотя это вызывало его возмущение. Он привозил в общагу продукты, водил меня в рестораны и начал затаривать свой холодильник не только лимонами и конфетами. Я стала готовить у него на кухне, вкусно получалось — я раньше мечтала поваром стать. Бухучёт — это мамино желание. Когда Демидов надолго пропадал по делам, мы с соседской Анной много времени проводили вдвоём, обычно в его квартире. Я разрешала курить его сигареты и пить коньяк, но немножко: ей всего пятнадцать лет было.
