Кстати, а секс входил в обязательную программу? После того, как он двадцать раз хлопнет Юлю по попе, он должен будет её трахнуть? Или не должен — а будет иметь право?
Типа кто девушку порет, тот её и... порет?
Серов внимательно посмотрел на Юлю — уже не как на назойливую гостью, а как на тело, которое, возможно, ему придётся трахать. Постарался не скривиться. Ничего в этом теле не привлекало его настолько, чтобы снять штаны и вытащить наружу член. Ладно, потом видно будет. Иногда энтузиазм появляется в процессе.
— Что ж, Юля, — сказал он, — время — деньги. Приступим.
Она кивнула, опустила голову и пошла по коридору прямиком в ту комнату, которая была заперта на ключ. Дёрнула за ручку, толкнула хрупким плечиком и оглянулась:
— Красная комната боли заперта.
На личике — недоумение и обида, словно Серов специально запер эту комнату, чтобы Юлю туда не пускать. Похоже, он зря поддался минутному импульсу: он ещё ничего не сделал, а она уже недовольна.
— Красная комната боли, значит, — констатировал он. — А коричневая комната кожи не подойдёт? Или леопардовая комната сердца?
— Что? — удивилась Юля.
— Могу отшлёпать тебя в храме ледяного холодца.
— С таким настроем не получится, — понурилась Юля. — Вам я тоже противна.
В принципе она была права, но Серов почувствовал, что перегнул палку. Взялся поиграть в доминанта — нечего стебаться. К любому делу нужно подходить серьёзно и со всей ответственностью.
— Пойдём в гостиную, — сказал он.
Они зашли в комнату со стенкой и кожаным диваном. Серов огляделся и выбрал кресло у окна: оно показалось ему самым уютным, к тому же он не любил сидеть спиной ко входу. Он уселся поудобнее и посмотрел на Юлю. Ждал, что она будет делать. Снимет, краснея, с себя всю одежду? Устроит неловкий провинциальный стриптиз? Опустится на красный выцветший ковёр и поползёт к нему, призывно облизывая порочный рот? Хотя нет, рот у неё не порочный. Обычный девичий рот, по московским меркам даже тонкогубый.
Юля подошла сбоку, примерилась и упала ему на колени через оба подлокотника. И выпятила зад, обтянутый плотной твидовой тканью.
И что теперь?
С одного краю болталась русая коса, с другого — ноги в гольфах и босоножках. А прямо перед ним возвышался аккуратный твидовый холмик, который ему предстояло шлёпнуть двадцать раз.
Ерунда. Это займёт три минуты, а потом он распрощается с мелкой мазохисткой и пойдёт
на кухню лопать холодец.
С мелкой...
Мелкой!
У Серова от ужаса ёкнуло сердце. Как-то она маловата для таких занятий! Ростом ему до плеча, весит не больше пятидесяти килограмм, лицо детское, выглядит. Ох, твою налево! Сколько же ей лет? Он схватил Юлю за косу, она подняла голову и стала похожа на женскую резную фигурку на носу старинного корабля.
