Он не невеста, а Саша не жених.
Егор тряхнул головой и проморгался. Сияющее распятие — всего лишь золотой крестик на Сашиной груди, а ноги заплетаются оттого, что трап качается на воде.
— Как ты меня нашёл?
Камыши расступились, трап превратился в маленькую дощатую пристань. В одной руке Саша держал окровавленный нож, а в другой — крупную рыбину. Из распоротого брюха свисали внутренности. Грудь и живот Саши были заляпаны серебристой чешуёй, и даже на носу поблёскивала чешуйка. Глаза сверкали, щёки румянились фирменной буквой «Л», а волосы выгорели досветла. Гордый победитель речного хищника.
— Твой дядя дал координаты, — Егор протянул руку, чтобы снять чешуйку с загорелого носа, но Саша ловко уклонился от прикосновения. — У тебя там прилипло…
Саша рабоче-крестьянским жестом обтёр лицо сгибом локтя и сделал шаг назад — к краю причала. Боялся, что Егор на него нападёт?
— Зачем ты приехал?
— Чтобы поговорить. Саша, мы взрослые люди, ты не можешь скрываться от меня вечно.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— Хорошо, но хотя бы выслушать можешь? Пожалуйста.
Какая ирония — Молчара умолял его выслушать!
Саша тяжело вздохнул и развёл руками с ножом и рыбой. Это было молчаливое согласие. Егор не стал злоупотреблять вниманием, сразу перешёл к главному:
— Я не должен был заниматься с тобой сексом. Да, формально ты согласился, но ты не знал, что тебя ждёт. Я обязан был остановиться, когда ты об этом попросил.
Саша опустил глаза. Егор продолжил:
— Я обратился к доктору. Он психотерапевт и сексолог. Выяснилось, что у меня редкая особенность, — синдром Шермана. Мне нравятся мужчины. Секс между мужчинами вполне возможен, — ты был абсолютно прав, — но, как и любой секс, он должен быть добровольным и желанным для обоих. Иначе херня получается. Прости меня, Саша, я поступил как мудак. Я очень виноват перед тобой.
— Скажи мне одно, — выдавил Саша после паузы, — ты общался со мной только потому, что хотел затащить в постель? Вся наша дружба — это притворство?
Столько обиды прозвучало в его словах! Егор порывисто шагнул ему навстречу:
— Нет! Я любил тебя!
Причал покачнулся, Саша всплеснул руками — нож полетел в одну сторону, недочищенная рыбина — в другую, — и шлёпнулся спиной в воду. И тут Егор увидел: измождённый Чоно переваливается через перила и падает в люк, снизу раздаётся зловещий чавкающий всплеск, и волны Розового моря смыкаются над головой несчастного программиста. Вслед за ним, не раздумывая ни секунды, в море бросается Лекетой. Их тела облепляют живучки — сотни, тысячи, миллионы живучек. Два человека превращаются в единый светящийся кокон, пульсирующий, трепещущий, живой. Несколько мгновений — и кокон распадается на мириады безобидных безмозглых существ. От Чоно и Лекетоя не остаётся и следа.
