Он провел губами по моим и стал целовать щеки, нос, прикрытые веки. Прохрипел, еле слышно:
— С ума меня сводишь, зайчишка.
Сил оттолкнуть его уже не было. Их едва хватило, чтобы отпустить пиджак и стоять столбом, пытаясь делать вид, что он опять меня принуждает. Чтобы не вестись на сладкие речи, я вернулась к яду.
— Вы стояли за дверью, когда я вошла?
— Именно, — признался Кирилл.
— Что за детский сад! Вам сколько лет?
— Тридцать четыре, — усмехнулся он, отстраняясь, чтобы взглянуть на меня.
— Пустите, — попросила я.
— Нет.
— Кирилл Александрович, это уже не смешно.
— Да. Ни капельки.
Он держал в ладонях мое лицо, водил пальцами по моим щекам, губам.
— Уже лучше.
— Что лучше? — уточнила я.
— Не бьешь меня.
— А стоило бы.
— Не спорю.
Нужно бы толкнуть его и бежать, но ноги словно вросли в пол, а руки не поднимались. Наверно мне самой стоило опасаться его слюны. Этот демон что-то впрыскивает мне в рот с каждым поцелуем. Наверно, паралитический яд. Точно-точно. Иначе, почему я все еще здесь?
— Отпустите, — снова попросила я.
— Нет, — так же безапелляционно отказал он. — Только если согласишься со мной поужинать.
— Дался вам этот ужин! Я же работаю. Отпустите. Пожалуйста, Кирилл Ал…
Он приложил палец к моему рту, не давая договорить отчество.
— Просто Кирилл, Ась. К тому же мы вчера перешли на «ты».
— Разве?
— Да.
— Вам показалось.
— Вряд ли. В любом случае уже пора отбросить весь это официоз, ведь мы уже два раза целовались.
Каждое его слово было сказано тихо и чувственно. Словно он доверял мне какую-то тайну. Похоже яд не только у него во рту, но и в голосе. А глаза — гипноз. Других вариантов нет. Не могла же я по своей воле и от души ляпнуть в ответ:
— Бог любит троицу.
А потом сама встала на цыпочки и прикрыла глаза. Кириллу не нужно было лучшего приглашения. Он не успел завладеть моими губами вновь, а я уже сообразила, что наделала.
Наконец нашлись силы выкарабкаться из его крепких объятий. Едва не всхлипнула от чувства потери, даже холода какого-то.
Я рванула к столу, чтобы собрать посуду. Растерянная, злая и… неудовлетворенная. В пору зарыдать.
— Уходите уже, — проговорила я, едва сдерживая злые слезы.
Как же можно так расклеиться и самой просить… Почему подо мной все еще твердый пол випа? Разве я не должна провалиться сквозь землю?
Думаю, Нечаев не оставил бы меня в покое, но спас звонок его мобильного.
— Мы не закончили, — бросил он и снял трубку. — Алло…
Я услышала, как он уходит и выдохнула. Хотя бы на сегодня потрясения подошли к концу.
