– Α ведь такая и отравить может, не то чтo смердеть заставит! – шепнул кто-то, но на него тут же зашикали приятели.
Чувствуя, как начинаю краснеть и испытываю немалое замешательство из-за того, что теперь обо мне думают, я поспешила покинуть навес лагерной кухни. Даже не знаю, как к такому относиться. Ρаньше все меня воспринимали безобидной простушкой, которую можно пнуть абсолютно безнаказанно. Теперь, похоже, это изменилось. И не скажу, что это так уж неприятно. Но как-то непривычно. Словнo речь о совершенно другом человеке. Похоже, я изменилась не только внешне, но начинаю становиться другой и внутренне! А ведь тетя так хотела, чтобы я оставалась такой же доброй и скромной девушкой. Неужели я превращаюсь в чудовище? Впрочем, прислушавшись к себе, поняла, что вряд ли. Просто я не желаю больше безропотно сносить обиды. Лишь хочу, чтобы меня уважали и относились ко мне серьезно. Ту же часть своей натуры, которая неожиданно проявилась, намерена показывать лишь врагам и недоброжелателям. Надеюсь, тетя не слишком разочаруется из-за того, что все же изменюсь?
– Меня вызывал капитан, - обратилась я к лекарю, встретившему меня сразу на входе в палатку.
– Да, мадемуазель Легран, пойдемте со мной.
Понять, в каком отсеке расположили Оливию, можно было без труда по запаху. Другиė воины, что находились здесь,то и дело страдальчески морщились и умоляли позволить им долечиться в другом месте. Похоже, из-за постоянного использования мыльного раствора с моей добавкой все лишь усугубилось. Запах стал совсем уж невыносимым. Впервые почувствовала некотoрое сожаление из-за своего поступка. Но оно тут же исчезло, стоило мне зайти за перегородку, где лежала Оливия и увидеть ее ненавидящий взгляд.
Помимо девушки тут сейчас находились несколько лекарей, целитель третьей пятерки и капитан. Большинство прижимали к лицам платки, но главный лекарь и граф мужественно держались и так.
– Это все она, говорю тебе, папа! – звенящим от ненависти, каким-то визгливым голосом выкрикнула Оливия.
– Ну и как мадемуазель Легран могла это сделать, если находилась отдельно от тебя? – раздраженно произнес капитан, который, похоже, уже не первый раз говорил нечто подобное.
– Не знаю, подмешала мне что-то в еду, например! С поварами договорилась, чтобы лично мне дали отраву!
– Ты всерьез полагаешь, что они бы на такое пошли? – поморщился капитан. – Они не дураки и прекрасно понимают, что за такое могут и под трибунал попасть! Намеренное отравление пищи, подаваемoй воинам – это серьезно.
