— Ты уверена, что не пострадала? — спросил я, отстранив Сабрину и внимательно посмотрев ей в лицо.
— Мне больно, но я не помню несчастного случая. Я не знаю, что случилось. Но Харгут был там. Харгут... — она подавилась рыданиями, её прекрасные голубые глаза наполнились слезами, когда я откинул одеяло и провел руками по её телу, затем по ногам, проверяя, нет ли травм.
Она зашипела, когда я надавил на её бедро, и сказала:
— Там.
Я расстегнул пуговицу на её джинсах и спустил их до бёдер. На боку широкой полосой расползался большой багровый синяк.
— Не думаю, что там перелом, — сказал я, изо всех сил стараясь не обращать внимания на нежно-розовое кружево её трусиков. — Опал, принеси ей лёд и обезболивающее.
Опал встала и вышла.
Я провел рукой по её мягкой коже, ощупывая синяк.
— Где-нибудь ещё?
— Нет, — ответила она, шмыгнув носом. — Здесь болит сильнее всего.
Её слезы подействовали на меня сильнее, чем следовало бы. Это вернуло меня в еще более мрачное время, когда она была травмирована так сильно, что думала, что я её спаситель. А я не спаситель. Я был просто мудаком, который оказался в нужном месте в нужное время, чтобы притвориться героем. Похоже, в этом отношении мне повезло, потому что она смотрела на меня так, словно я был единственным мужчиной на планете, который мог защитить её.
— Иди сюда, — проговорил я, снова раскрывая для неё свои объятия.
Она прижалась ко мне, дрожа всем телом, и проговорила:
— Он присматривал за мной.
— Я знаю. Он делал свою работу, — ответил я, проводя рукой по её волосам. — Шшш.
— Н-у-у… у него есть дочь. Кто-то должен ей сообщить.
— Я всё сделаю.
Я повернул её так, чтобы она села ко мне на колени, и откинулся на спинку кровати.
Она уткнулась носом мне в шею, её влажные ресницы щекотали мою кожу. И так же, как это было пять лет назад, я снова плясал под её дудку. Я готов сделать все, чтобы остановить её слезы, чтобы она чувствовала себя в безопасности, хотя она уже знала, — гораздо лучше, чем большинство людей вдвое старше неё, — каким ужасным может быть этот мир.
— Я с тобой. Здесь с тобой ничего не случится.
Она кивнула мне.
— Я знаю.
Я обнимал и успокаивал девушку в течение долгого времени, пока её слезы не утихли. Все это время мой разум был на пределе, и я жаждал убить того, кто считал хорошей идеей попытаться украсть её у меня, хотя у меня было довольно четкое представление о том, кто это был. Харгут сумел описать похитителей — грёбаных русских. Но как они узнали? Не прошло и пятнадцати минут, как Сабрина выехала, когда они нанесли удар. Вывод был только один. Стукач усердно работал, портя мне жизнь. Кто бы это ни был, я намеревался пытать его. Пусть Мясник не торопится со всей средневековой хренью, которая ему так нравится, а я подожду и вступлю в игру в самом конце. Сделать какое-нибудь извращенное кровопускание, которое заставит самого жесткого человека в комнате захотеть выблевать свой обед по всему полу. Вот так надо поступать со стукачами.
