Я с наслаждением сделал большой глоток. Сто лет не пил пива.
— Да. Он говорит, скоро будет голосование за принятие закона о перекрестном правосудии…
— Многие против, — хмурился Найф.
— И Аарон? — Этот вопрос зудел на языке весь вечер, но я рад, что задал его не брату.
— Да.
Вот мы и по разные стороны. А не хотелось бы…
— Черт.
— Спокойно, — осадил Найф. — Холодная голова и трезвый ум — договоритесь.
Ни холодной головы не было в моем распоряжении, ни трезвого ума… Я сделал еще один большой глоток из бутылки, усугубляя диагнозы, и направился к столу:
— Пойдем, — махнул Найфу.
* * *
Это был очень странный вечер. Будто передышка между военными действиями. Интересно, как Джейден на это согласился? Думала, он не подпустит больше брата, но нет — теперь они сидели рядом в креслах и пили пиво.
Аарон рассказывал, как они с Кейвом — старшим сыном, ездили на рыбалку. Даже не знаю, у кого осталось больше впечатлений… Он укачивал в руках дочь, и в каждом его взгляде на Теа было столько нежности и благодарности, что у меня засосало под ложечкой. Такая любовь — разрушающая…
Я знала, потому что мой отец так же смотрел на маму, когда та была жива. А когда ее не стало, какая-то часть его будто умерла. Большая. Все в нашей жизни выцвело — разговоры, чувства. Он любил меня, но бесцветно. Пытался интересоваться, выдавливать эмоции… Я все надеялась, что он встряхнется, найдет себе кого-нибудь… Он даже пробовал раз, но ничего не вышло — слишком много боли спрятал внутри, другому человеку столько не переварить.
И Джейден… А что если он такой же? Сломанный потерей необратимо, а теперь лишь поддается своей природе и зову этой странной связи. Ведь любит ту, которой больше нет, сам признался сегодня. Или их природа своеобразно обезболивает душевные метания рядом с такой, как я?
Было непривычно откапывать в себе давно похороненные картинки семейного счастья, но когда их яркий двойник перед глазами, недолго вспомнить и детство. В моем мире в семье друг друга любят искренне и по-настоящему. Просто я давно решила, что у меня от «все или ничего» остается добровольное «ничего». Вероятно, я просто намеревалась избежать подобных страданий и боли, ведь когда ничего нет, и терять нечего.
Но теперь у меня нет выбора. У меня есть Джейден. И «ничего». Потому что «все» он отдал другой.
Только это ничего не значило. Все эти минуты — прелюдия к той секунде, когда вокруг все стихнет, и останется только он. Я видела это в его глазах, когда наши взгляды встречались. Каждый раз вздрагивала, а в груди спирало от предвкушения, будто там кто-то бросил мятную конфетку в газировку — вот-вот ударит в голову. А та и правду кружилась от нехватки кислорода, который услужливо отливал вместе с кровью. И Джейден кривил губы в хищной ухмылке, только усугубляя мое состояние. Никогда меня не тянуло так к мужчине, и я все искала следы психического воздействия, хотя Джейден и говорил, что его нет. Что меня тогда в нем так привлекало? Тело? Упорство и жажда жизни? Или свой собственный стержень, который не переносит чужого расшатывания?
