— Так а… вы, значит, не выдумка… Вы существуете.
— Да, — развеселил ее процесс приятия, хотя, конечно, ничего смешного тут не было. Я утвердительно поставил перед ней чашку. — Можно потрогать…
— Не хочется, — тяжело вздохнула она. — Задница все еще зудит.
— Это хорошо, говорят — даже полезно.
— Садист, — закатила она глаза и подтянула к себе чашку.
— Ешь, Зои. — Я не решался подойти ближе — не чувствовал ее разрешения. Так и стоял у столешницы со своим кофе.
— А ты? Или ты питаешься кровью?
Тут я уже рассмеялся в голос.
— Нет, не только, — выдавил, отсмеявшись.
— Серьезно? — недоверчиво крутила она в руках сандвич.
— Мы мало чем отличаемся, поэтому живем с людьми бок о бок. Только не все об этом знают…
— Я видела зверски изуродованные тела в участке, — нахмурилась она.
Мы замолчали, вглядываясь в лица друг друга. Конечно, она меня боится — в этом никакого сюрприза не было.
— Зои, быть таким, как я — испытание. Иногда мужчины его не выдерживают, срываются…
— Как ты? — вдруг спросила она.
— Да, в некотором роде, — я отвел взгляд в окно. — Но я тебе не причиню вреда.
— Ты царапаешь меня и кусаешься. Это больно.
Я стиснул зубы — все, что она говорила, правда. Но этого уже не изменить. А вот ее реальность подкорректировать стоит. Я поставил чашку и шагнул к ней. Реакция предсказуема — взвилась, как натянутая пружина, но я сцапал и скрутил ее в два счета.
— Джей! — взвизгнула она.
— Тш, — поднял и понес в ванную к зеркалу.
Поставив ее перед собой, включил свет. Впечатляющее зрелище! Зои изменилась. При свете дня я видел ее только утром. Теперь она стала более хищной, яркой, кожа гладкая… такую хочется кусать, что уж там, как спелый персик! А еще этот злой взгляд — крышесносно! Немного повоевав за право положить свою лапу ей на шею, я прижал девчонку к себе и сдернул пластырь.
Необходимость сдерживать ее резко пропала — она застыла, шокированная зрелищем. Под пластырем ничего не было. Идеальная кожа с призывно лихорадочно бьющейся веной.
Она подняла руку, не веря, и провела пальчиками по тому месту, где совсем недавно красовались следы от моих зубов. На фоне нее моя шея выглядела куда более плачевно с человеческой точки зрения, а с моей — носило охеренное подтверждение моей принадлежности этой женщине.
— Ты причиняешь боль… не оставляя следов…
Не сразу понял смысл ее слов. Наши взгляды встретились в зеркале, и она не отвела свой.
Да, это моя природа, я не мог сопротивляться, не мог не рвать ее кожу когтями, потому что не соображал. Только какая разница?
