И был этот гном из опального рода тех, кто когда-то ушел из-под горы на далекую войну эльфов и людей в полном составе. Вопреки решению местного совета. За что род собственно и попал в опалу очевидно.
«Видимо недалеко ушел, раз умер буквально тут же. Или это меня по возвращении „того“, — задумались хором его внутренние голоса.»
После такого, воображаемую сложность игры, которую Толя сперва вообразил себе массивной руной «Неподъемно», можно было смело менять на кроваво-красную руническую загогулину «Ночной кошмар», промелькнул в голове яркий образ.
Во владениях «Трона под горой» хорошо жилось, если ты хотя бы подмастерье или воин дружины. А большая часть гномов трудилась по-черному, стремясь выбиться умением и личными качествами в не самом демократичном обществе подгорных мастеров.
Отступнику, тем более давно мертвому, лучше бы, наверное, держаться от родных пенатов подальше.
Вздохнув, Толя снова невольно поморщился от того, что во время чтения книги, образы и надписи в голове были на том же чуждом языке и это воспринималось уже почти как должное.
Другое дело воспоминания. Смутно, но помнилось, что обозначают те или иные короткие записи в журнале. У него даже было по их поводу какое-то свое мнение. Что уже точно было странным и довольно пугающим.
Одно дело, когда ты своими мыслями взаимодействуешь с миром и совсем другое, когда мир забирается к тебе в голову и подсказывает значение каких-то закорючек, да еще и ложные воспоминания под них подводит.
Чувствуя, как коченеют пальцы, мешая сосредоточить мысль, захлопнул журнал, махнувший кисточками. И поспешно выдернул карту из складки рабочего кафтана, о которой вдруг вспомнилось, как о последнем средстве прояснить свою текущую судьбу.
Сперва решил, что ее нужно перевернуть обратной стороной. Пергамент был чист и только в самом центре была маленькая точка. Его местоположение.
Увитый рунами по ободку, свернутый во много раз квадрат карты, еще не увидел глазами новоявленного владельца ни единого ориентира, кроме белого снега, пронеслось в голове запоздалое осознание.
Нервно хмыкнул и оглянулся назад, вглубь пещерки. С холодом, морозящим сами чувства, ожидая увидеть там тупик. Взгляд мазнул по низкому, в самый раз для нынешней комплекции, проему. Явно рукотворному, хоть и грубо вытесанному в природной скале.
И сразу отпустило, неизвестность снова отошла за пределы видимости, уступив место бурной деятельности. Раккар часто задышал, пуская белые облачка пара, когда понял, что задерживал дыхание.
