Молодые гномы выстроились ровным полукругом. Из-под открытых шлемов показывались густой черноты пряди волос и короткие бородки.
Собранные, серьезные лица принадлежали опытным и вымуштрованным солдатам. А глаза пристально обшаривали помещение сверху донизу в поисках угроз.
Гномы были вооружены широкими мечами с тяжелыми эфесами, смахивающими на римские гладиусы. У двоих были короткие пики с широкими наконечниками. И ни одного топора. Что только сейчас стало понятным. В тесном строю, глубоко в пещерах, размахнуться просто негде.
А еще ни у кого из бойцов не было огнестрельного оружия, из чего можно было сделать вывод, что выстрел в замкнутом пространстве оглушал и дезориентировал даже гномов.
Впрочем, арбалетов и луков тоже было сперва не видно, но позже он увидел несколько за спиной у наиболее тощих из них.
Почему-то он всегда был уверен, что гномы крепкие, широкоплечие и все одинакового размера. А крепкими были только воины ближнего боя, что выступали вперед и заслоняли щитами себя и товарищей слева. Стрелки и арбалетчики же были в основном жилистые и худые.
В памяти вдруг всплыли образы гномов мастеровых, те в большинстве своем и вовсе особой коренастостью похвастать не могли, зато были шустрыми и пальцы у них ловкие, да глазки хитрые. Все сперва хотели быть воинами, а уж если не взяли в хирд, то становились кем лучше работается.
Командир, выступивший в центр перед строем, оказался на полголовы выше Раккара. Его вьющаяся борода была будто только что ухожена и приглажена. Усы слегка напомажены и загнуты вверх короткими полумесяцами. А разлет кустистых бровей намекал ни на что иное, как на хмурый начальственный взгляд.
Над правой бровью резко чернела татуировка. Несколько символов и гномьи числа: «девять-семь-два». У остальных никаких татуировок заметно не было.
Ближайший к командиру гном, что не отставал от того ни на шаг, выделялся тем, что вел себя расслаблено и развязно. Едва он понял, что в помещении Раккар один, то спокойно снял шлем и потер жесткий ежик коротко, по-военному ровно, стриженных волос.
Усы же напротив были длинными и по-залихватски закрученными, как у жука. Борода, в отличие от молодых, была отпущена ровным и широким клином, едва все же доставая до ключиц. Исчерченное шрамами твердое, морщинистое лицо и жесткий взгляд, прямо говорили о нем, как о ветеране.
Двигался он в доспехах и с оружием так, будто они были его частью. Что делало его и еще более похожим на здоровенного жука.
