Лера, зардевшись, стояла, переминаясь с ноги на ногу. Она что— то прошептала.
– Что? – переспросил я хрипло, не веря своим глазам.
– Я привезла тебе свое сердце. Возьми его и больше никогда не отпускай.
Вместо ответа я прижал ее к себе. Господи, я знал, ты есть. Спасибо.
В этот момент я ощутил безмерное счастье. Держать свою любимую в объятиях, чувствуя удары ее сердца, что может быть лучше этого?
– Я люблю тебя дурак.
На небесах, вероятно, какой— то праздник.
Я тихонько засмеялся.
– Взаимно.
– Ты простишь меня когда— нибудь?
– За что?
– Я сделала тебе больно.
– Какое это имеет значение теперь, когда ты здесь? Никакого.
Это действительно не имело ровно никого значения. Я счастлив, что еще мне нужно?
Женька пришел вечером, и меня удивила его реакция. Он улыбнулся при виде смущенной Леры, сидящей рядом.
– Наконец— то вы пара, чокнутые вы оба.
Мы расхохотались.
– Что ржете? Заставили меня нервничать и радуетесь! Управы на вас нет.
Женька радостно уставился на нас обоих.
Вечером он ушел загадочно и лукаво подмигнул мне. Я сделал вид, что не понял его намеков.
Мне просто хорошо. Моя любимая со мной и больше мне ничего не нужно.
Проводив Женю мы, взглянув друг на друга, расхохотались. Лера смущенно опустила голову.
– Значит мы теперь пара? – спросила она, опустив глаза.
– Аллилуйя, – ответил я, крепко держа ее за руку. Руки у девушки всегда холодные, с узкими хрупкими пальчиками. Мы лежали на диване, крепко прижавшись.
На лице девушки, не смотря на усталость сияли глаза. А я вовсе забыл про бессонные ночи.
Она потянулась ко мне и облегченно вздохнула, склонив белокурую голову мне на плечо.
– Я счастлива.
– Я чувствую.
Я заключил ее в объятия и чмокнул в макушку. Я тоже счастлив. Абсолютно. Скажите мне разве такое возможно? Я отвечу сам – Да.
С этого дня все воспринималось по— другому. Осталась неловкость и робость, и страстное желание прикоснуться к ней полноправно. Но я боялся спугнуть ее. Ведь она поражала своей ранимостью. Поэтому я держался на расстоянии, позволяя себе держать как и прежде ее руку, целовать ее в щеку и прижимать к себе.
О чем— то большем не хотелось думать. Хотя желание поцеловать ее, ощутить вкус ее губ с каждым днем приходилось сдерживать.
Вот, к примеру, сегодня пока мы завтракали, мило улыбаясь друг другу, я сам не зная, как оказался рядом с ней, поправил ей выбившуюся прядь волос и чуть не поцеловал ее. До лица моего маленького чуда оставались какие— то миллиметры, и чувствовался запах ее кожи, который буквально сводил с ума. С трудом переводя взгляд от ее манящих к себе глаз к окну, я отошел к нему.
