Я понимал, что Гейс переживала, но сказанные слова пошатнули итак разболтавшуюся сегодня нервную систему.
– Замолчи. – Прошипел остановившись. – Ты переходишь границы.
– Я? Ты хоть понимаешь, что я пережила? – Вскричала девушка, даже не замечая, что на нас стали оборачиваться. – Ты не солдат, ты даже не воин! Неужели тебе так дорога эта зитранка?
– Да. – Ответил не задумываясь, но видя несчастное лицо Раливы, смягчился. – А если бы на месте Ирисы оказалась ты? Что тогда?
– Ничего! Потому что я не собираюсь рисковать своей жизнью так, как эта делает полоумная яйцеголовая.
– Отлично. – У меня не осталось сил спорить. – Делай, как знаешь, просто оставь меня в покое. Хочется наконец-то, и смыть с себя всю накопившуюся грязь и кровь.
– Прости, – уже спокойнее произнесла девушка. – Пойдем, я тебе помогу, а потом сделаю расслабляющий массаж, и ты поспишь.
– Спасибо, не стоит. Я по-быстрому, а затем обратно в мед. блок.
– Собрался сидеть около ее постели?
– Да. Ралива, у меня нет желания выслушивать твои допросы и ревнивые истерики. Будь добра, помолчи.
Я понимал, что делаю ей больно и веду себя по-свински. Нужно было все обсудить в спокойной обстановке, но мое нынешнее состояние не давало мыслить здраво.
– Даже так?
– Прости, поговорим позже. Ралива, я никогда не хотел тебя обидеть. Ты замечательная.
– Так говорят, когда хотят расстаться. – Усмехнулась девушка.
– Ты сама все прекрасно понимаешь.
– Да, понимаю.
Посмотрев в ее полные слез глаза, отвернулся.
– Еще раз прости. Ты знала, на что шла.
Сил говорить больше не было, поэтому я просто зашагал прочь, понимая, что очередной этап моей жизни подошел к концу, давая виток новому, еще пока неизведанному началу.
Наскоро приведя себя в порядок, всмотрелся в отражение. От испуганного и немного наивного взгляда, который каждый раз появлялся на лице, стоило глянуть в зеркало не осталось и следа. Сейчас я выглядел совершенно по-другому. Уверенный взгляд серых, как грозовое небо глаз, смотрел прямо, но настороженно, словно выискивал в окружающем пространстве некую опасность, четкие линии скул, волевой подбородок и крепко сжатые губы. Все это говорило об упрямстве характера их обладателя. Ни грамма страха или неуверенности. Болезненная бледность, как следствие долгого пребывания в капсуле прошла, словно ее и не было. Волосы выгорели на солнце, приобретя соломенный цвет; тело стало еще рельефнее; голос понизился на октаву – и все это произошло менее чем за месяц. Уверен, даже собственная жена не смогла бы узнать во мне худющего заморыша, случайно подобранного в космосе.
