Инна сама себе была противна с этим жалобно-просящим тоном. Так выпрашивать - это низко, но разве ради любви не стоит? Если это их снова сблизит, она готова его даже на коленях просить.
- Все! Хватит! Нет! - Виктор, занервничав, заметался по комнате. - Инна, нет. Прекрати. Это все. Все! У тебя опять истерика. С тобой невозможно разговаривать. Нам не надо больше разговаривать. Я вообще пришел..., - он развернулся, охватывая взглядом комнату, - я еще не все забрал. Кое-что осталось, - стал хватать какие-то забытые вещи и складывать их на стол.
Все!
Инка в бессилии плюхнулась на диван и, уткнувшись в ладони, заныла. Она не следила, что он забирает. Принадлежало ли это ему или ей, на данный момент не существовало никакой разницы. Ей, кроме Виктора, здесь ничего не было нужно. А он больше не смотрел на нее, ходил, шуршал, выдвигал, перекладывал. Наконец, упаковав все нужное в пару пакетов, он присел рядом и сам обнял Инну.
- Перестань. Не плачь. Все будет хорошо, - он прижал ее голову к своей груди и нежно, любя погладил. Так трепетно касаются только любящие люди, и так громко стучит только любящее сердце. Похоже, он на самом деле, ее любил, но это не мешало ему безжалостно ее добивать. Произносимые им слова, ядом проникали в сердце и медленно отравляли:
- Знаешь, если вдруг... Это тебе решать... Но лучше не порти себе жизнь, - советовал уверенно он. - Это... Зачем тебе это? Тебе не нужен ребенок. Я помогу и деньгами, и вообще, всем чем нужно. Ладно? Я, вообще, в любом случае помогу. Просто зачем тебе эти проблемы?
Проблемы? Нет никаких проблем, кроме того, что она уже умерла. Заживо. Вот так разом, вместе с тем, кого Виктор предлагал уничтожить. Некого уничтожать. Нет ни ребенка, ни ее. Они оба исчезли из этой жизни. Ее уже не существовало, но громкие рыдания почему-то продолжали вырываться из ее груди.
- И тебе стоит съехать с этой квартиры. Не вижу смысла тут оставаться. Ты не потянешь. Возвращайся к родителям. Хорошо? Я помогу с вещами и переездом. Со всем помогу.
"Квартира. Родители. Не потянет. Вещи. Переезд", - какие ничтожные вещи его волновали, когда он просто все в ней убил.
Глава 16
О дне рождения Степана, которое выпало на вторник, Вадим помнил, Степка ведь ему брат как-никак. Многие считали, что они двоюродные, но на самом деле все немного сложнее - они сводные, отец у них один. И все бы ничего, обычная, в принципе, история, если бы не слишком маленькая разница в возрасте между братьями - два месяца. У Степки в октябре, а у Вадьки в декабре. Обоим в этом году по двадцать четыре. Вот так получилось... Давняя и уже никому не интересная история, много лет назад устаканившаяся и погребенная под грузом других жизненных неурядиц. Все давно уже друг другу всё простили и не держали обид. Вадим тоже не держал. Какое он имел право? Наоборот должен благодарить родителей за свое рождение. Теперь, после того, как уже сам давно стал отцом дочери, он это понимал как никто другой. Заделать ребенка это, как раз плюнуть. Для этого даже никакие обязательства, сентиментальности и эмоциональные привязки не нужны между двумя людьми. Достаточно остаться вместе мальчику и девочке в уединении и через пять минут новая жизнь готова. Кому и на что тут можно обижаться? Разве только, каждому на самого себя и на свою собственную глупость.
