- Ааааах, - выдохнула, открывая глаза и возвращаясь к реальности. Виктор смотрел так же лениво и с ухмылкой. Ему нравилось. Он любил наблюдать. За два года совместной жизни Инна знала о его пристрастиях. Пусть смотрит и наслаждается. Оценивает, как ей хорошо сейчас. Завела руки за спину, нащупывая застежку лифчика, веки прикрылись, и образ юного несостоявшегося любовника вернулся в одно мгновение. Пригрезился еще один поцелуй с ним - долгий. Такого не было в реале, но ведь могло бы быть. Облизала пересохшие от подступающего похмелья губы. Открыла глаза - перед ней ее Виктор, любимый и самый-самый, закрыла - милый и нежный мальчик, открыла...
- Виииить, - пьяно протянула, сладко потягиваясь и еще раз выгибаясь, - я люблю только тебя, ты мой принц. Единственный. Е-дин-ствен-ный.
Взмахнула рукой, последняя часть нижнего белья полетела прочь, уныло повиснув на бретельках зацепившись за полку, прибитую над телевизором. Полка для комнатных цветов, для книг, для сувениров. Много для чего ее можно применить, но у них дома она представляла собой хаос вещей, нужных и не очень. Повисший лифчик, лишь дополнял композицию, усиливая кавардак. Виктор оценивающе проследил за внезапно возникшей экспозицией, криво усмехнулся, а Инка даже не обратила внимания, снова пустилась вдогонку за ускользающим оргазмом, вместе с Виктором, вместе с призрачным мальчиком. Его эфемерное нахождение в их постели добавляло перчинки, взвинчивая и обостряя чувства. Щипок за сосок вырвал ее очередной стон - Виктор не преминул воспользоваться оголившейся аппетитной частью девичьего тела.
- Надо будет прибраться дома немного, - донеслось до Инки сквозь пелену томления - она уже качалась на самом гребне наслаждения.
- А? - спросила скорее по инерции, не поднимая век, суть сказанного трепыхалась где-то далеко за горизонтом сознания.
- Порядок навести надо, говорю, - он еще сильнее потянул за сосок, - Глеба сегодня заберу вечером, не в бардак же его приводить.
Глеб? Инка замерла, моментально выпрыгивая из мира сладострастия, истома слетела в считанные секунды и улетела безвозвратно в неизведанном направлении. Глеб? Это имя может привести к стойкой фригидности. Яркие краски потухли, в комнате стало привычно осязаемо, исчезли звезды, к которым она так стремилась, розовые пони и блюющие радугой единороги ускакали, прочь сверкая копытами и унося с собой уличного маленького принца, казавшегося теперь никем иным, как заурядным сопляком. Непонятно что в нем могло приглянуться? Бабочки, шевелящие огромными крыльями в животе, тоже не задержались - упорхнули, остался там один лишь член тупой болью, давящий в матку. Инна сбавила темп - механическое трение тоже не вызывало восторга.
