Когда к кладбищу оставалось минут пять езды, я вытерла влажными салфетками черные потеки под глазами, глядя на себя в карманное зеркальце. Белки глаз покраснели, кожа опухла… Подруги на курсах будут расспрашивать, что у меня случилось. По дороге обратно придется придумать очередную ложь.
Попросив водителя такси постоять полчаса у ворот кладбища, я вышла на улицу. Дорогу к ее могиле я помнила хорошо и дошла бы к ней быстро, но я постоянно оборачивалась по пути, боясь, что меня узнает кто-то. Никому не нужно знать о том, что я забыла на кладбище.
Вот и она. Гранитный памятник с лицом милой девушки был виден издалека. Потому что она своей красотой освещала серое пространство вокруг. Я часто видела, как прохожие останавливались и заглядывались на ее портрет. Наверно, они задумывались о том, как жестока смерть, потому что забирает совсем молодых и таких красивых.
Я подошла ближе и положила розы на сверкающую поверхность гранита, укрывающего могилу. Кто-то уже был здесь сегодня: лежат чуть подвявшие маргаритки и памятник протерт до блеска. Возможно, это сделала ее подруга, так как родных у нее не было.
Взглянув на застывшую навечно добрую улыбку девушки, я снова расплакалась. Перед глазами предстало выражение ее лица при жизни — оно было лишено всякой надежды.
— Злата, прости меня, — пробормотала я еле слышно. — Я постараюсь сделать все возможное, чтобы у твоей дочурки снова появилась семья.
Слезы нещадно душили, лились потоками по щекам. Но эти слезы никогда не приносили облегчения.
— Кто она? — послышался сзади до боли знакомый голос. Я вмиг похолодела с головы до пят. Хоть бы мне послышалось!
Обернувшись, я увидела хмурое лицо Мартина.
— Ты следил за мной?!
Мое возмущение пролетело мимо его ушей. Меня бил холодный озноб, несмотря на то что на улице было тепло.
— Что же в ней такого секретного, что ты даже от лучших друзей скрыла свою поездку… — задумчиво проговорил Мартин. — Для твоей матери слишком молода, да и фамилия у нее другая. Точно не твоя родственница, ты ведь из детдома. Неужто подруга… Как она умерла?
Голова стала кружиться от осознания того, что Мартин может догадаться. Нет, он не может. Не должен. Он не должен ни о чем знать!
— Не хочешь отвечать? Думаю, мне не составит труда узнать, что с ней случилось, — он уставился на меня таким взглядом, каким смотрят на детей жестокие родители. Будто между нами ничего и не было…
— Тебе не следовало за мной следить. Каждый человек имеет право хранить секреты. Пусть даже от лучших друзей.
