Ямочки на пояснице я целую, и Илья вздрагивает всем телом. Его охватывает дрожь, когда я добираюсь до подколенных ямочек. Он шипит что-то неразборчивое, и я замечаю, что в крепко стиснутых зубах зажат угол подушки.
— Так ужасно? — шучу я. — Больно?
— Больно? — взвывает он. — Да я сейчас взорвусь!
— Рано, — фыркаю я. — Перевернись на спину.
Вот теперь он точно в моей власти. Теперь я могу насладиться ею, не обращая внимания на собственные комплексы.
Опять сажусь верхом, нарочно задевая промежностью возбужденный член. Илья стонет и хватает меня за бедра, сжимает пальцы.
— Руки! — возмущаюсь я. — Подними их вверх. Да, и держись за подушку. Никаких рук!
Илья нехотя отпускает меня, подчиняясь.
— Тами, где ты этого набралась? — стонет он.
— В порно, — фыркаю я.
— Гадкая девчонка…
— Бесстыжая, — напоминаю я. — Но тебе же нравится, верно?
Наклоняюсь, оттопырив попку, и лижу языком соски. Илья выгибается, охнув. Прикусываю один сосок, слегка оттягиваю, а пальцы скользят по бокам, едва касаясь кожи.
— Я больше не могу, Тами! Не могу! — умоляет Илья. — К черту массаж!
Его ощутимо потряхивает, а я царапаю кожу ноготками и трусь промежностью по члену. Откровенно говоря, я и сама больше не могу терпеть, поэтому радостно взвизгиваю, когда Илья вдруг опрокидывает меня на спину и нависает сверху.
— Доигралась! — сообщает он нарочито зловеще.
И втискивает колено между моих бедер.
Илья умело сочетает кошачью нежность и медвежий напор. В его руках я чувствую себя хрупкой фарфоровой статуэткой. Он так сжимает пальцы, что, кажется, сдавит чуть сильнее — и я осыплюсь стеклянной крошкой. И в то же самое время он очень заботливый и бережный хозяин: его поцелуи как будто смахивают пыль с любимой вещицы, а поглаживания натирают поверхность до блеска.
Когда он входит в меня, резко и мощно, все посторонние мысли и красивые эпитеты вымывает из головы волна таких чистых эмоций, что на глазах выступают слезы. И Илья тут же это замечает.
— Больно? — выдыхает он, замирая. — Прости, Тами…
— Нет. Нет… — Я мотаю головой и улыбаюсь ему. — Слишком хорошо. Так… не бывает.
Он усмехается и наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. Успеваю заметить, что зрачки почти полностью затопили радужку, и дело не только в том, что в спальне полумрак. Его глаза как будто подернуты дымкой, и взгляд такой нежный, что у меня щемит в груди.
Я пытаюсь обнять Илью, но он отстраняется и, устроившись между моих ног, забрасывает их на свои плечи, а потом входит еще глубже, схватив меня за бедра. Сжимаю в кулаках уголки подушки, выгибаю спину дугой и закрываю глаза, полностью доверившись Илье.
