— Лучше вообще никогда и ни в чём мне не ври. Для своего же душевного спокойствия. Если не хочешь узнать на своей нежной шкурке, как я обычно наказываю зарвавшихся саб…
Понятия не имею, как это вообще допустил и почему сказал именно об этом. Но, слово не воробей, а озвучивать в слух потаённые желания, рвущиеся на волю вместе с нешуточным голодом по определённым действиями и ролевым играм, это уже явно не из темы — напугать или предостеречь… Эта дурь действительно шумела сейчас в моей голове, долбила по мозгам и плавила возбуждённое тело. И я безумно этого хотел. С Юлькой, мать его перетак!
Может поэтому и сжимал непроизвольно пальцы правой руки, истосковавшиеся по твёрдому рельефу рукояти ножа. Хотя возвращаться за одним из любимых скиннеров в свою комнату, разумеется, не собирался. Прошёлся до дверей комнаты только для того, чтобы запереть их изнутри и за этот небольшой отрезок времени хоть как-то поостыть.
Юлька, само собой, в течении этой минуты вообще ничего не сделала. Лишь безмолвно наблюдала за мной, как загнанная голодным львом аппетитная добыча, источая едва уловимые волны сладкого страха и… ответных желаний. Я потому и возвращался к ней без явной спешки, растягивая эти невыносимые для обоих минуты ожидания, чтобы вдоволь насытиться её ответными чувствами. Снимая на ходу футболку ленивыми движениями, а потом и штаны прямо перед изножьем кровати, нисколько не стесняясь ни своей наготы, ни демонстрации уже полностью эрегированного члена. Даже наоборот, обхватил упругий ствол ладонью и показательно несколько раз провёл подвижной кожей и её обрезанным краем по верхней части фаллоса и воспалённой головке.
После подобного представления своих откровенных желаний, Юльку не могло не приложить зеркальной отдачей нестерпимого возбуждения, как бы она при этом не пыталась сдерживаться или скрывать от меня своих истинных ощущений. Чтобы я не мог определить по её поплывшему взгляду, насколько сильно она меня хочет или отличить желающую меня женщину от до смерти напуганной?..
— Сама разденешься, или ждёшь, когда это сделаю я?
— Я не…
Она так и не договорила. Видимо, и до этого не знала, что ответить. Просто запнулась, когда я встал одним коленом на край матраца и уже через пару секунд оказался прямо над ней, заставив раздвинуть передо мной свои дрожащие ножки и буквально задохнуться под моим безжалостным напором.
— Надо было думать об этом раньше!
Бедняжка только и успела, что немощно всхлипнуть, пока я выговаривал ей всё это в губы под треск кружевной ткани сатиновой комбинации, которую рвал в эти секунды на её груди, как хрупкую бумагу или салфетку. Ещё пара жёстких движений, и Юлька задыхается ещё громче, едва не с криком, не веря в то, что чувствует, и как её саму накрывает схожим безумием, превращающим её в моих руках в податливый воск и безвольную игрушку. Особенно, когда я обхватил её затылок и погрузил всю пятерню в густые пряди волос, пока ещё ласково сжимая их у корней, а другой ладонью накрыл налившееся томным возбуждением упругое полушарие груди. И с такой же с жадностью сдавил пальцы на нежной плоти перед тем, как накрыл твёрдый сосок вакуумом своего ненасытного рта и провёл по чувствительной горошине и атласной ореоле словно змием искусителем влажным языком.
