— И вы?.. — Лев поднимает голову от рояля, лицо закрыто длинной гривой. Не перестает наигрывать. От вида длинных сильных пальцев, что нежно касаются клавиш можно просто захлебнуться слюной. Хорош… Как хорош!
— А? — я понимаю, что у меня спрашивают. — Я? Нет. Я бросила.
— Почему?
— Бунт.
— И вам позволили? — с таким ужасом в голосе говорит Иван, словно ему безжалостно сказали, что Бузову приняли ка хоровое пение в консерваторию.
— Да, — я с удивлением смотрю на него. Нет, с мамой мы, конечно, не разговаривали какое-то время, она обижалась. Но мое решение приняла.
6-3
Снова взгляды.
И я внезапно понимаю, кого они мне напоминают. Они как Клео, только в человеческом и мужском обличии. А с точки зрения эстетического наслаждения скорее всего и выиграют конкуренцию, прости, Клеопатра.
— А вы можете спеть «Крылатые качели»? — улыбаюсь я им.
Ну хотят мужчины показать класс и поразить даму. Вот пусть показывают и поражают. Что ж я буду им мешать?
— Слушай, — Иван смотрит на своих с детским восторгом. — Что ж мы про «Качели» забыли? И концертную программу не поставили.
— А ты их в детстве не напелся? — А вот Артур эту песню не любит, вон как скривило. А ты думал? Мало того, что перечислю песни, так еще и назову ту, которую ты любишь или умеешь петь? Ага, сейчас. Что ж я, зря ваши концертные программы отсматривала?
Кто кровожадный?! Я! Кому коварство второе имя? Мне!
Но ребята сдаваться не привыкли и вызов, судя по тому, как зашевелились — любили.
Лев оторвался от наигрывания чего-то страдальческого, похоже, собственного сочинения. У Артура заблестели глаза, он словно очнулся. Иван и Сергей, правда, как что-то расписывали на нотных листах, так и продолжили.
— Только мне текст нужен, — не поднимая головы и быстро что-то набрасывая и одними губами напевая, проговорил Иван.
— Не, молодец какой, — возмутился Артур. — Он текста не помнит, можно подумать, мы всю ночь учили.
— Ты их все равно не помнишь, — беззлобно поддел его Иван.
— Да ладно, сейчас все будет. — Лев уже колдовал у ноута в другом конце репетиционного зала. Зашуршал принтер.
— Готово. Текст. Ноты.
— Ты тональность на две ступени вниз убери, — бросил Иван, взглянув на листы. — Мы взопреем там петь.
— Не по десять лет.
— Ой, где наши десять лет…
— Ага. По четыре часа утром, по четыре — вечером. Жизнь за станком. Хор мальчиков-зайчиков, — проворчал Артур.
— Можно подумать, ты когда-то хотел по-другому, — тихо проговорил Сергей. — С того самого момента, как первый раз на сцену вышел. И почувствовал зал.
