В его руке зажегся огонек! Екатерина смотрела на огонек, чуть скосив глаза, и впервые согласилась с тем, что эти мерзкие атланты действительно колдуны, нельзя было без волшебства натворить такого, не под силу это обычным людям. Она перевела взгляд на незнакомца и разочаровано вздохнула – этот неучтивый мужлан, атлант-легат, скрыл лицо под маской.
Он поджег фитилек заранее подготовленной маленькой свечи у изголовья постели и огонек сразу пропал, рука подняла с постели лист бумаги, белоснежной чистоты, такого белого чистого цвета листы она видела только в случае ведения дел на высшем уровне политики. Она без труда прочитала послание. Один раз. Второй. Третий. Атлант не мешал ей запомнить его слова: страшные, отвечающие ее дерзким фантазиям и замыслам, пугающие своей проницательностью.
Потом атлант убрал лист, спрятав его куда-то в свое одеяние темного цвета. Одна рука его все также прикрывала рот Екатерины. Другая рука погасила пламя свечи, пальцами сжав фитилек. В спальную опять вернулся полумрак. Но Екатерина уже не боялась.
И в этот момент атлант ее поразил. Не спеша, ровным, полным достоинства и изящества жестом он поцеловал пальцы свободной руки и прикоснулся к ее губам, словно передавая поцелуй, освободив от неприятного давления рукой.
– Оревуар, Катрин Валуа, – попрощался атлант и быстро поднялся с постели и прошел к окну, и сразу словно вылетел из него, вот он был – и вот его нет! Прыгнул с такой высоты? Да он ноги переломает! Екатерина вскочила с постели, подбежала к окну, от которого так внезапно ударило морозцем, после теплой постельки королевы. Но это не остановило ее, выглянув из окна, она увидела темную фигуру, не спеша удаляющуюся от ее поместья в графстве Сомерсет. "До свидания? Каков нахал, однако" – вдруг улыбнулась Екатерина, повернулась, чтобы вернуться в тепло постели и застыла. Бофорт! И тогда она закричала.
* * *
А в гости к атлантам, в Плим приплыли католические попики! Предполагаемый визит был заранее обсужден апостолами Константином и Алексеем. Это было дело деликатное, и касалось оно только отцов-основателей новой веры. Они семь вечеров убили на обсуждение вопроса: как относиться к конкурентам. Все решили в первый вечер. Но еще шесть раз встречались и заново обсуждали вопрос. Конечно, эти апостолы воинствующего Фоминизма сумели договориться к взаимному удовольствию.
Когда приплыли священники, парни их встретили с распростертыми объятиями. За балаган и гнушение отвечал легат Алексус, всем известный своей двуличностью и дипломатичностью, он сам как-то пообещал стать главным дипломатом.
