Ещё Алла наконец-то поделилась своим рассказом. Рассказ был милый… ну да, почему-то именно слово «милый» первым приходило на ум, заранее критически настроенный — потому что мы обязывались быть критиками друг для друга. Действие разворачивалось на новогодней вечеринке за городом, и почему-то всё происходящее до болезненности напомнило мои одинокие бдения на студенческих каникулах в зимнем санатории, где было полно ровесников, однако я не смогла найти там компании, хотя, в общем, и не искала, просто если не складывается, то не складывается; несмотря на то, что в рассказе компания очень даже имелась, но её весёлость и шумность лишь подчёркивали одиночество героини, которая пыталась понять, любима она или нет, и отчаянно хотела быть любимой, и отчаянно сомневалась, что способна ею быть. То, как она замерзает в лесу, куда забралась вслед за любимым лыжником, было описано хорошим языком, не без сентиментальности, которой я даже чуть позавидовала: никогда не умела её себе позволять, а ведь для массового читателя это, пожалуй, самое оно, то, что надо вставлять время от времени как изюминку. В общем, рассказ получился негромким, но точным, с той проникновенностью, которая нередко избегает именитых писателей и ночует на страницах неизвестных публике, но настоящих авторов.
От Аллы же я узнала определенные тайны двудомского двора, то есть издательства Хоттабыча, то есть самого Хоттабыча. Когда-то в советские времена он был писателем, правда, малоуспешным: по крайней мере, его фамилия мне нигде не встречалась. Но с перестройкой он одним из первых понял, что люди хотят читать не Булгакова с Солженицыным, а всякую ерунду. Более того, Хоттабыч просек, какую именно ерунду хотят читать люди. В те времена страна, двигаясь победным шагом к распаду, не замечала этого, пялясь в телеэкран. Страну захватили в плен Изауры, Марианны, Лусии… Вот этих латиноамериканских барышень (точнее, сеньорит) и привлёк себе на службу Александр Давидович. Что он сделал? Да просто посадил энное количество людей просматривать сериалы и перекладывать их события в текст.
«Хуанита проснулась ранним утром и распахнула окно. Бразильский ветер овеял ей лицо ароматами фенхеля, жожоба и только-только начинающей расцветать ореганы. Но пиршество природы не согревало встревоженную душу рыжеволосой красавицы. „Придёт ли Анхелио?“ — стучало в висках. Накануне вечером они расстались так внезапно и так неловко…»
На Хуанитах, Анхелио и донах Педро Хоттабыч с лёгкостью могущественного джинна раскрутил издательство и сколотил первоначальный капитал, который позволил ему издавать что-то более серьёзное — например, детективы… Впрочем, не только детективы. Случалось мне в стенах издательства в ожидании бухгалтера, а соответственно и гонорара, брать со стеллажа в коридоре и начинать перелистывать какую-нибудь книжицу; чаще всего — из родного проекта, но также нередко и незнакомую, которая заинтересовала вдруг оформлением или названием… Свидетельствую: несмотря на то, что прибыль для Хоттабыча стояла на первом месте, а также на втором и почётном третьем, но случалось ему между делом издавать довольно неожиданные вещи. Странная проза, фантастика о революции и гражданской войне… Собственно, эти книжицы, попадавшиеся в руки, не давали мне уйти. Они внушали надежду, что хотя бы третьим эшелоном, не претендуя на популярность и вообще ни на что, я всё же могу оказаться здесь издана. Когда-нибудь. Как-нибудь. Если как следует постараюсь и зарекомендую себя очень прилежным, обязательным и талантливым литературным негром.
