— Поехали? — Мастер как-то ловко залезает в тесную «Волыньку».
— От, блин. Перед самым обедом. Есть в этом что-то нечестное.
— Справедливости на всех не хватает. Кстати, шо там про УБДшечку слышно?
— От тока ты не начинай. Все, что знаю, рассказываю на… ну, построением это не назвать… на сборищах наших утренних. Банкир уже в Чернигове, в «Півночі». Звонит, жалуется на жизнь, ругается матом, наче дытына мала.
— Ну, Бог ему в помощь. Главное, чтоб сделал.
— И без ошибок.
— Шо, и ошибки могут быть?
— Легко. Это же армия.
— Вот бля.
— Ага. Так что ждем пока. Поехали?
— Та поехали…
В дрожащем боковом зеркале машины дергается земля-небо-земля. Я закуриваю и выдуваю дым вверх и в сторону. Мастер вертит большим и тонким рулем, люфт даже от меня заметен. Итак, мы здесь сутки, и нас еще не убили. Интересно…
И еще шесть часов спустя.
— Вот тут становимся. Все, вся колонна. Тормози, — я машу рукой в сторону посадки, и сидящий за рулем Дизель плавно останавливает «Урал». Тормоза визжат, что-то натужно скрипит, и груженый грузовик, качнувшись, останавливается, сделав вот это вот непременное «пшшшш», как они все делают при остановке.
Колонна стоит в посадке. Около шести, опять темно — март же. Темно — это хорошо, а еще хорошо, что в военных машинах есть кнопка, выключающая все осветительные приборы. Если так можно назвать все эти умирающие лампочки.
Я выскакиваю из первой машины с прицепом и подхожу ко второй. За рулем ЗИЛа с кунгом сидит Вася-Механ и невозмутимо курит. К кунгу сейчас прицеплена цевешка, полная воды, и ей в корму смотрит второй «Урал», и он столь ужасающ, что даже мне становится плохо, когда я смотрю на огромную, невероятную военную ценность, прицепленную к нему — здоровенную волонтерскую баню на колесном ходу. Белый громоздкий прямоугольник, поставленный сверху на шасси (колеса подходят от ЗИЛа, проверено. А третья рота до сих пор ищет свои два колеса). Когда сепары это увидят, они умрут от смеха. Или от ужаса. Неважно, от чего — главное, чтобы они не стреляли.
Чччерт, и телефон тут не ловит, не могу предупредить, что мы на подходе. При выезде звонил, но мы замешкались при пересечении трассы, этот вечный поток машин, эти люди, не понимающие, что нужно дать дорогу военным машинам… Я очень честно пытаюсь не ненавидеть их. Прожив четыре с лишним месяца возле КПВВ, я просто стараюсь не смотреть им глаза. А бампер на своей ауди он починит. Пусть спасибо скажет, что только бампером отделался. А, и потом при выезде на поле чуть подзастряли, пришлось повозиться. Ну, это я так говорю «повозиться», на самом деле я ни хрена не делал, только лез с ненужными советами и бесценными руководящими указаниями, а всю работу делали механы. Сделали. По полю шли по следам — неудобно, но не так стремно.
