Влад выглянул из гостиной:
— Ась, иди ко мне.
Я поняла, что он имел в виду гостиную, а не себя самого, но прозвучало это так, что я замерла. И Влад сам понял это.
Вздохнув, добавил:
— Я хотел сказать, иди сюда.
И ушел. Надо же, кажется, и ему бывает неловко.
Я прошла и села в кресло, Влад плюхнулся на диван.
— Я думаю, мы изначально мыслим неверно, — сказал мне, я вздернула брови. — Шилов спрятал бумаги, и их ищут. Это факт. Он сделал тебя основной наследницей, чтобы отвести удар от матери, но еще, я в этом уверен, потому что ты могла найти эти бумаги. Точнее, можешь. Он оставил тебе подсказки, Ась, понимаешь?
— Не совсем, — сказала я честно.
Влад перегнулся вперед, опираясь локтями на колени.
— Фотографии, запись с твоим братом, документы из ячейки — что-то из этого, а может, и все должно помочь нам. Между ними есть связь, и когда мы ее найдем, найдем и сами бумаги.
Я задумчиво вздернула брови, качая головой. Мысль на первый взгляд показалась фантастической.
— Но какой в этом смысл? — задала вопрос. — Если в фотографиях подсказка, это значит, что все тянется давно, ведь их прислали после дня рождения Артема…
— С чего ты взяла? Если это не твой брат, как он уверяет, то мы не можем знать, когда их прислали.
И тут выпрямился от какой-то мысли, пришедшей в голову.
— Что? — спросила я.
Влад встал, прошелся по гостиной, а потом замер возле моего кресла. Наклонился, поставив ладони на подлокотники.
— А что, если никто их не присылал? — задал вопрос. Я уставилась в изумлении. — Что, если сам Шилов распечатал фотографии и оставил их в книге?
Я открыла рот от удивления. Такая мысль в голову мне точно не приходила. Но в принципе, если отбросить мотивы, такое могло быть. Фотографии ему Люда высылала, а запись про камеры в ежедневнике могла относиться как раз к моменту с Ильей. Я просто неправильно соотнесла данные. И не зря же фотографии лежали именно в Кортасаре? Единственной книге, которую я ему подарила.
Я тряхнула головой. Если так думать, можно вселенский заговор составить. Подняла глаза на Влада, который по-прежнему нависал надо мной. Он вопросительно вздернул брови.
— Но… — я помолчала, подбирая слова. — Но ведь он не мог знать, что умрет… Я хочу сказать, может, и была опасность, но это же глупо устраивать подобное…
— Почему? Если бы его не убили, ты бы так и жила себе спокойно.
— Но почему я? И какой вообще в этом смысл? Почему просто не отдать бумаги кому-то на хранение? Ну или даже всплывут они после его смерти, да уже какая разница?
