И глядя в глаза, стянула вниз платье, оставшись в кружевном белье и чулках. Такого он точно не ожидал, застыл, блуждая взглядом по телу. От этого стало жарко, а я хотела одного: чтобы не вылез предательский румянец. Поставив ногу на кровать, перекинула волосы на одну сторону и начала медленно стягивать чулок, продолжая смотреть на Рогожина. Одновременно было смешно и… возбуждающе. Его взгляд заводил так, словно он касался меня там, где смотрел. Илья сделал шаг вперёд, а я предупреждающе вытянула палец вперёд.
— Разве я разрешала приближаться? — спросила, вздернув бровь. Криво усмехнувшись, Рогожин замер.
— То есть смотреть смотри, а руками не трогай, — заметил, глядя, как я стягиваю второй чулок.
— Точно, — кивнула я, взяв халат, надела его и завязала бантик. — Представление окончено.
Илья, посмотрев в упор, молча вышел из комнаты. Я не сдержала улыбки. Неужели в этот раз я его сделала? Что ж, учусь играть на твоей территории, Илья.
Однако выходить сразу не решилась, только услышав, как он ушёл к себе, быстро приняла душ. Переодевшись в пижаму, легла спать. Странный день, неоднозначный. Вроде событий немного, а эмоций через край.
Уснула я быстро. Проснувшись утром, сходила в туалет, а выйдя, застала Рогожина в холле уже в обуви. Часы показывали девять утра.
— Ты сегодня жаворонок, — заметила, подойдя. Он окинул меня взглядом, не таким, как ночью, но все-таки с долей желания. Неудивительно, учитывая, что я в маленьких шортах и майке. Я похлопала его по груди.
— Спокойствие, мой друг, — сказала дурашливо, — только спокойствие.
И стала открывать дверь. Через мгновенье Рогожин прижал меня к ней.
— Чего ты добиваешься? — спросил на ухо, одна рука его скользнула вниз по позвоночнику. А я замерла, с одной стороны думая, что заигралась, с другой, понимая, что от его прикосновений по коже бегут мурашки. Когда пальцы оказались на пояснице, он легко надавил, я инстинктивно прогнулась ему навстречу, сама не осознав этого. Илья перенёс руку на низ живота, прижимая к себе, заставляя чувствовать его желание. Воздуха стало катастрофически мало, и его дыхание на моей шее, его руки на моем теле… Внизу живота скрутило приятной волной. Рогожин потянул меня за волосы, говоря на ухо:
— Ты очень плохая девочка, Алиса, — и от этих слов мои последние барьеры слетели.
Голова кружилась от предвкушения, а внутренний голос кричал: остановись! Но когда Рогожин развернул меня к себе и склонился к лицу, я не слышала уже никаких голосов, открыв навстречу губы. Он приблизился и… в следующее мгновенье отстранился, сделав два шага назад. Я осталась стоять в недоумении, растрепанная, возбужденная.
