В пылу праведного гнева вскочила и стала расхаживать по поляне, доказывая и перечисляя все его достоинства. Нужно же парню самооценку повышать. Сначала он даже пытался возражать. Но как не остановить поющего Кобзона, так невозможно было остановить меня в пламенной защитной речи.
— Ты бы пошла за меня? — тихо спросил Кирилл, остановив меня на всем скаку.
— Я? А что сразу я? — хлопала на него глазами.
— Вот и я про тоже. Сама во мне мужика не видишь, — Кирилл грустно так посмотрел на меня, что стыдно стало.
Ну, правильно, распинаюсь тут какой он неотразимый, зато сама на него ни разу, как на мужчину не взглянула. Точнее повода ему не дала думать, что он вообще мужчина рядом со мной, или впереди меня или … Ой, что-то я запуталась в аргументах.
— Вижу! Почему нет? — смущенно сказала ему.
— Не видишь. Я для тебя лишь как средство прикрытия по любому поводу, — и такая горечь с обидой пополам намешаны, что моя крайне стыдливая совесть в конец покраснела и решила, хоть что-то сделать для друга.
— Ну как ты не понимаешь, — судорожно ковырялась в мозгах в поисках хоть какой-нибудь отмазки, выходило плохо. — Я вот с Морозко сейчас, — знаю, криво отмазалась, но это единственное, что пришло в голову.
— А раньше? — обвинительно спросил Кирилл.
Лучшая защита — это нападение. Значит, наступаем по всем фронтам. Плоха та женщина, что не умеет делать из ничего трех вещей — салат, шляпку и скандал.
— А что раньше? Ты на меня смотрел как на соплюху. Гонял нас с Ниной хворостиной по двору и спать отправлял, а мы тогда уже с мальчиками встречались! — обиженно оттопырила губку. Пусть знает, что потерял!
— Знаю, что встречались, потому и гонял, — подскочил на ноги Кирилл и тоже голос повысил.
Ах, так! Ну, тогда получи скандал по полной программе!
— А чего гонял-то? Неужели не знаешь, как надо к девушке подойти? Тут на свидание пригласил, а потом целовать надо жарко! — я уже возмущалась так, что снег с сосен сыпался от моего голоса.
— Целовать?!
— Да!
— Жарко?!
— Да!
Кирилл сделал быстро два шага, нас отделяющих и притянул к себе. Губы захватили мои и не отпускали. Лишь, когда кислород в легких закончился, отпустил и спросил:
— Так?
— Да! — выдохнула и открыла глаза.
А потом был еще поцелуй и еще. Он целовал жадно, упиваясь мной, а мне ничего не оставалось, как отвечать ему. Руки Кирилла вжимали меня в себя, не отпускали. Вот это мужчина!
— Танечка-ааааа! — донеслось издалека.
Белые белки неслись по снегу, первым влетел на полянку клубочек. Кирилл неохотно отпустил меня. А я хотела возмутиться, да при белках неудобно было.
