Бабульки вздрогнули от неожиданности и синхронно нахмурились, окидывая меня внимательным взглядом.
— Девонька, не обозналась? — слегка дребезжащим голосом поинтересовалась одетая в потёртые синие штаны и зелёную майку старушка, севшая напротив меня. Баба Катя.
— Не узнаёте? — понимающе улыбнулась. Когда в последний раз виделись, я ходила с родным каштановым цветом волос. Но недавно перекрасилась в фиолетовый, оставив салатовой одну прядку длинной чёлки. — Я Валькирия, Клавдии Петровны внучка.
С именем, надо сказать, мне не совсем повезло. Мама в своё время мифологией и древней религией увлекалась, особенно девами-воительницами. Потому и прозвала меня так. А каждый новый знакомый считает своим долгом пошутить. В основном, неудачно и до жути раздражающе.
— Валька, что ль? — не поверила баба Катя, прижав руки к груди, а баба Нина отвесила мне подзатыльник. — Ох, — вздохнула она. — Намалявалася — не узнать. Шо мoладзь с собой делает!.. — она покачала головой.
— За что?! — воскликнула, потирая ушибленное место. Не больно, а скорее обидно.
— Шоб дури у башке менш былó. Ишь, удумала, волосы портить! Мать родная не узнает, коль увидит! — строго прикрикнула баба Нина, угрожающе махая сухонькой рукой.
Скривившись, провела рукой по волосам. Смерть родителей давно перестала болью отдаваться в груди, но любое упоминание вслух безумно злило или расстраивало. Не люблю бессмысленных сочувствующих речей, которые обязательно следуют за этим.
Как ни странно, родители погибли в автокатастрофе. Мама в моё восьмилетие ― отказали тормоза, папа — в мои шестнадцать по той же причине. В память от них остались подаренная мамой флейта, и кулон в форме черепа с рубиновыми глазками от папы. На обратной стороне подвески выгравировано: «Не шали, дьяволёнок». Подарил на шестнадцатилетие, перед тем как я уехала к знакомому, где мы с группой репетировали первый концерт нашей группы. Папа единственный поддерживал мою странную одержимость дьявольскими знаками, мрачными вещами. Наши разговоры каждый раз сводились к чёрному юмору…
— Прости, девонька, — тут же спохватилась баба Нина, приобняв меня за плечи. — Бес за язык дёрнул, сказала, не подумавши.
— Былое, баб-Нин, нормально всё.
— Как батька-то поживает? — вновь подала голос баба Нина после недолгого молчания. Старушки знали только о смерти мамы. Бабушка с дедушкой никогда не любили сплетничать о своей семье и выносить беды на всеобщее обсуждение, потому если и узнавали о нас что-то деревенские, так то по чистой случайности. Иногда даже спустя многие годы, как сейчас.
