Спрыгнул на землю и направился к высокому крыльцу с каменными перилами. Поправил шейный платок и нажал на кнопку звонка. Внутри дома переливами раздался звон.
Дверь открыли спустя минуту. Снизу-вверх на Фредерика смотрела русоволосая горничная, похожая на послушницу монастыря.
— Я бы хотел увидеться с миссис Моррей.
Горничная подозрительно прищурилась.
— Прошу прощения, сэр, но миссис Моррей недавно стала вдовой и сейчас не готова никого принять, — женщина собиралась решительно закрыть дверь, но Фредерик вовремя выставил ногу.
— Передайте, что пришёл Фредерик Вольф… рам, — Фредерик не договорил, увидев, за спиной горничной, заплаканное бледное лицо, которое закрывала чёрная вуаль.
— Спасибо, Марта, — шмыгнув и приложив к носу платок, произнесла супруга Вольдемара. — Для господина Вольфрама эти двери всегда открыты, хоть он и редкий здесь гость, — в наполненном скорбью голосе послышался упрёк.
— Добро пожаловать, сэр, — сдержанно произнесла Марта, но как показалось, обиженно, и пропустила Фредерика в дом.
Его сразу проводили в светлую гостиную и усадили в мягкое кожаное кресло. Марта подала чай с вареньем и мёдом в хрустальных пиалах.
Миссис Моррей устроилась на стуле, держа спину ровно, словно прямая палка. Её пустой взгляд был устремлён на Фредерика, но смотрел, будто бы, мимо. Сквозь него.
— Давно вас не было видно, Фредерик, — показательно ровно произнесла она. — Как ваш сын?
— Поступил в Академию при службе магического контроля.
Вдова грустно улыбнулась.
— Аа… пошёл по вашим стопам. И как ему?
Фредерик прочистил горло и поставил чашку на круглый столик.
— Простите, Анжела, но я пришёл по другому вопросу.
Анжела Моррей понимающе кивнула.
— Вы пришли по поводу кончины моего мужа, иначе бы ещё не скоро появились в этом доме.
— Простите, — виновато произнёс Фредерик. — Мне действительно очень жаль.
— Я знаю, — без тени сомнения произнесла она. — Вон, ваша с Вольдемаром фотография, на каминной полке. Он хранит её со времён академии.
Фредерик улыбнулся одним уголком губ. На фотографии друг счастливо улыбался, впрочем, как и всегда.
— Может, ему угрожали или…
— Нет, я не замечала ничего странного, — перебив, категорично отрезала вдова. — Вы же знаете, Фредерик, мой муж никого не посвящал в свои дела. Не говорил о работе, ни о том, что его беспокоит. Всегда жизнерадостный и беззаботный, будто бы и не судья вовсе, а весёлый булочник… — она заплакала, не сдержавшись, и прикрыла глаза платком. — Простите, — прошептала, шмыгая носом.
