Артефакт забвения? Вряд ли я заставлю тварь забыть, как оно хочет жрать прямо сейчас.
Боевое оружие «Сладкий поцелуй»? Хм… С сомнением посмотрела на самое близкое умертвие, которое уже тянуло свои лапы к моей ножке в хрустальной туфельке, и передернулась.
А может…
Может тоже не поможет. Это стало понятно, когда тварь вырвалась из пока слабых некромантских пут, и в несколько прыжков преодолела расстояние между нами. Девицы завизжали так, что заложило уши… Но потом завизжала я, и пара надгробных камней рассыпалась в крошево.
Плюс. У твари, оказывается, есть уши. И мои вопли заставили ее остановиться и недоуменно замереть.
Надо бы запомнить.
Еще один плюс - пока безднов «жених» бежал к нам, он передавил своими лапами большинство умертвий.
Минус.
Очухалась тварь очень быстро, оказалась совсем близко еще быстрее и тут же разинула все свои пасти…
- Б-безднова скотина! - на шею твари вдруг метнулось что-то большое и розовое и … одна из голов покатилась вниз, заливая все вокруг темной жижей.
И еще одна.
Открыв рот я смотрела, как бородач в розовой тряпке отсекает топориком одну голову за другой, и тянущиеся к нему лапы тоже - ого, там их много, оказывается - но не успевает сделать это со всеми. Порождение Бездны взвивается вверх, а затем падает назад, подминая под себя боевого мага. А потом открывает оставшиеся пасти…
И тогда мы нападаем с нескольких сторон. Мирр и его отряд - некромагией и удушающим туманом, я - фейской беззаботностью, которая ударяет в голову любого существа не хуже пузырьков шампанского. Хотела еще и невестами швырнуть, как снарядами, и даже наклонилась чтобы поднять первую… Но наше травмирующее воздействие, наконец, дало результат. И искаженное магией чудище сначала покинуло свою жертву, а потом, как только Альбус поднялся и открыл воронку обратного портала, и наш мир…
На несколько мгновений всё замерло в тишине, звенящей напряжением.
Я попыталась сделать вдох, чтобы выдохнуть с облегчением… но тут же закашлялась и захрипела.
Потому что одна из лап твари продолжила жить своей жизнью и схватила меня за горло.
Ко мне бросились все.
Но Мирр оказался ближе.
Он вцепился отросшими черными ногтями в мерзколапу, и его сила перетекла в будущий трофей - любили бледнолицые хранить такие штуки - присваивая себе и делая своей частью. Лапа разжалась мягко, почти нежно, даже не поцарапав мне кожу, а мое ослабевшее тело было подхвачено еще нежнее и прижато к холодной некромантской груди.
