Главное, чтобы мэтр не провозился до сумерек, иначе все мои усилия пойдут прахом. Я ведь специально просила их приехать к восьми утра, рассчитывая в полдень уже радостно трястись в экипаже в обнимку с любимым потертым саквояжем, с которым когда-то прибыла в эти края. Но если солдафон оказался точен, как премерзкая экономка моего батюшки, то мэтр Штанге явился с трехчасовым опозданием и кипой бумажулек одна другой важнее.
Когда мы покинули кабинет и вышли в гостиную для последней — «самой-самой последней, честное слово» — формальности, часы на каминной полке показывали без четверти пять. Привлеченный их оглушительным тиканьем, мэйн Рэйнер бросил на циферблат короткий взгляд и, о чудо, едва заметно скривился. Да, я тоже не любила это клыкастое чудовище с тремя головами и стрелками, наворачивающими лигу за лигой вокруг пупка, так что прекрасно понимала его чувства. Наверняка мэйн Рэйнер вознамерился перво-наперво избавиться именно от уродливых часов. Что ж, удачи. Сколько же сюрпризов его ждет на поприще переделки дома, представить страшно. Благо я к тому моменту уже буду слушать шум прибоя на другом конце мира, хотя немного жаль, что не удастся увидеть весь спектр эмоций, кои способно отразить солдафонское лицо.
— Итак, господа, — привлек наше внимание мэтр Штанге, — осталось перенастроить защиту дома.
Сердце пропустило удар и сорвалось вскачь. Вот он, критический момент. Решающую роль играли не устные договоренности, не бумажки и подписи, не клятвы на хрустальной книге, а магические потоки. Если они откажутся отпустить, если что-то помешает…
— Первичная проверка не выявила никаких проблем, так что управимся быстро, — продолжил мэтр. — Когда скажу, возьмете меня за руки: госпожа Гантрам за левую, а рэйн Мэйн… простите, мэйн Рэйнер за правую.
Я мысленно взмолилась об удаче, и даже Тильда, обычно вставляющая в каждое мое обращение к богам едкие комментарии, прониклась важностью момента и не рискнула подать голос. Мэтр меж тем закрыл глаза и уподобился морской звезде: широко расставил ноги, раскинул в стороны руки, за которые нам вскоре предстояло хвататься, да чуть запрокинул голову. Посреди мрачной бордово- черной гостиной, навевающей кошмары даже на некромантов и гробовщиков, смотрелась сия поза впечатляюще. Я невольно глянула на мэйна Рэйнера и с тайным злорадством отметила новое проявление эмоций — на мага (а может, на безвкусное клетчатое кресло за его спиной) он взирал с тем же презрением, что и на трехглавые часы. Пусть привыкает, вскоре все это добро станет его проблемой, а не моей…
