— Как прошёл ваш… — не успел закончить фразу: девушка остановила меня холодным жестом. Сняла туфли… да, она сбросила туфли, блаженно выдыхая, взяла их в руки и подошла к столу.
— Я не справилась. Я не подписала и не передала вам ни одного документа, я не подготовила отчёт… Я выгнала всех из приемной и закрыла резиденцию почти на шесть часов. Я обворовала вашего юриста, за то, что он, задница такая, отказался мне помогать, хотя и не должен…
Девушка умолкла, поджимая губы. Я боялся увидеть дрожащие слёзы. Внутренне сжался, готовясь к худшему.
— Прошу дать мне ещё один шанс, — выдала мышка. Удивленно моргнул и мельком взглянул на самодовольного Варина. — Мне просто требуется больше смекалки и времени. Не увольняйте меня, — девушка опустила глаза, которые не скрывали стёкла больших очков, глядя на меня пустым, блеклым и уставшим взглядом. Скажи я ей, что она уволена, девушка молча соберётся и уйдет, хотя потом, возможно, будет жалеть, потому что не любит сдаваться и быть слабой. Ну, куда я тебя, такую глупенькую, отпущу?
— Это последний ваш шанс, Алёна Валентиновна, — сдержанно проговорил, пряча улыбку.
— Спасибо, — безразлично выдохнула девушка и направилась на выход.
— Подождите, — спохватился я. Алёна обернулась. — Посидите немного в приемной, мы с Варином отвезём вас домой, поздно уже.
— Так развозка ходит, — устало возразила мышка.
Конечно, ходит, только мне живой секретарь нужен, а не хладный труп.
— Десять минут, Алёна, — настойчиво повторил, отмечая, как приятно звучит её имя.
Девушка кивнула и скрылась за дверью.
— Последний шанс? Серьёзно? — изумился Варин, садясь ровно.
Хрустнул шеей и выдохнул.
— А что я должен был сказать? Что готов был поднять ей зарплату и умолять остаться? Что за сегодняшний день она сделала больше, чем кто-либо за неделю работы здесь? Что восхищаюсь её мужеством и сообразительностью? Никаких эмоций, никаких привязанностей. Забыл?
— Да помню я, — сердито отмахнулся вампир. Удивляя меня. — Но это было… не знаю, жестоко, что ли, несправедливо. Она украла мыло у твоего юриста: мог хотя бы за это премию выписать.
Мы переглянулись и рассмеялись.
В машине я хотел заговорить с Алёной, но понял, что сейчас это неуместно. Да и боюсь, что не смогу вечно изображать в её присутствии холодную статую. Рыжая вызывает тёплые эмоции, которых мне стоит остерегаться. Она как лучик: светит ярко, греет и заставляет улыбаться. А сейчас — такая вымотанная, но трогательная — сползла на сидении, свернувшись калачиком, и вызывает одно умиление.
