— Я приношу свои извинения и обещаю, что она больше и близко не подойдет ни к тебе, ни к твоим родным, не бойся.
— Я и не боюсь. Еще раз сунется — не то что без волос, без головы останется.
— Понял, справедливо. Там от меня подарок должны были доставить.
На этих словах в домофон позвонили, кто-то стоял у калитки.
— Это курьер, иди, открой, я хочу знать, понравилось ли.
Я послушно вышла на улицу, прошла до калитки, поздоровалась с курьером, расписалась за доставку шикарного букета роз и большого пакета.
— Открой, — судя по голосу, Люцифер улыбался.
Я открыла пакет, сверху лежала коробка с резиновыми игрушками для жевания.
— Это пригодится, когда зубки прорезываться начнут, а начнут у вас уже скоро, так как доля ардонийской крови у Илюши, конечно, есть.
— Спасибо, — сухо поблагодарила я.
— А внизу подарок для мамочки.
Я присела на скамейку, вытащила пакет с игрушками. Внизу в пакете была подарочная коробка, я открыла ее, и первое, что бросилось в глаза — золотая брошь в форме розы с красными и белыми камушками. Судя по блеску, рубины и бриллианты. Брошь была приколота к черной кружевной ткани.
— Это палантин, в жару он охладит, в холод согреет, как нежные руки любимого. Носи его и думай обо мне. А потом, когда придешь ко мне, я буду заворачивать в него твое прекрасное обнаженное тело и покрывать нежными, неспешными поцелуями, доводя тебя до безумия.
Голос Люция проник, казалось, в самую душу, я плыла по его волнам, вспоминая наши с ним поцелуи, его страсть и нежность, и мне до безумия захотелось ощутить его губы на своих, да на всем теле, включая самые потаенные его части. На них даже особенно. Словно угадав мои желания, Люций спросил хриплым голосом:
— Ты ведь уже этого хочешь, да, любимая? Да?
И тут я получила такой подзатыльник, что аж телефон выпал из рук.
— Ай! — вскрикнула я.
— Ой! — сзади стояла рассерженная Лиза. — Совсем обалдела, что ли? Ты зачем его слушаешь?
— Я не знаю, я не слушала. Само как-то получилось.
Я до крайности смутилась, словно дочь меня с любовником застукала, что сейчас совсем не далеко от правды было.
— Какая же ты еще маленькая у меня, — снисходительно улыбнулась дочь. — Да ты хоть знаешь, что будет, если ты «да» ему скажешь?
— Нет, а что?
— Утро нового дня ты встретишь уже с ним, и, возможно, тебе даже будет с ним хорошо. Но нас всех ты забудешь и будешь действовать лишь в его интересах.
— Нет! Нет, доченька! Я клянусь тебе, я не скажу ему «да», никогда не скажу!
