Задумавшись, он не заметил, как Северина подошла и встала у пылающего камина рядом с ним.
— Она такая замечательная, что я ненавижу тебя за то, что ты с ней так счастлив! — капризно заявила она, а когда он перевел удивленный взгляд на нее, тут же невинно улыбнулась. — Хотя она такая замечательная, что у меня даже не получается тебя за это как следует ненавидеть! — И, помолчав, добавила уже совсем другим тоном: — Я рада, что мы с тобой можем встретиться вот так, как сегодня. И просто поговорить так, как сейчас.
— Да, — согласился он, — сегодня неплохой вечер.
Северина подождала еще, но Димитрий не поддерживал разговор, и она со вздохом развернулась, чтобы идти к мужу. И остановилась, когда он слегка коснулся ее локтя.
— Наверное, я должен поблагодарить тебя за то, как ты растишь моего сына. Я очень горжусь им.
Она тут же засияла: светло, открыто, трогательно.
— Не стоит благодарности, Дим. Он — лучшее, что есть в моей жизни, — и отошла.
Потом они все сидели за столом, и, глядя на Эльзу, Алекса и их детей, на Северину и Яна, на своего сына, все еще испытывающего некоторую робость и волнение под взглядом недавно обретенного отца, на старенькую мать, все время забывающую его имя и путающую имена других, на Петру с инфантом, он вдруг подумал, что все они — это лучшее, что есть и в его жизни.
И хорошо, что за окном продолжал тихо падать снег.
Снег приносит счастье.
конец
