Новые, живые впечатления, с которыми я вернулся из путешествия, возможность, которую оно мне дало изучить руины подробно, признание того, что археология сильно продвинулась вперед в изучении этих мест, позволили мне сделать так много новых выводов, что я почувствовал себя обязанным не только пересмотреть свой текст, но даже частично переписать его. Делая это, я опустил два последних очерка из русского тома, так как они были посвящены Родосу, Кипру и Микенской Греции, а не караванным городам.
Совершая эти путешествия, я мог собирать материал, которым и проиллюстрировал эту книгу. Этим я обязан частично моей жене, частично Службе древностей Сирии и Ливана и ее директору А. Сейригу (Н. Seyrig), а частично руководителям раскопок в Джераше и Дуре — докторам Фишеру (С. Fisher) и Пилле (М. М. PIIIet) и профессору Хопкинсу (С. Hopkins). Пользуясь случаем, хочу выразить мою искреннюю благодарность за столь деятельное участие.
Я не могу претендовать на то, что дал в этой книге окончательную и полную картину караванной торговли вообще или жизни некоторых караванных городов в частности. Рассмотрение караванной торговли связано с многочисленными проблемами по экономике, географии, климату и истории, которые никогда не были полностью исследованы и которые ни один ученый не рассматривал в такой связи. Соответственно раздел, который я посвятил истории караванной торговли на Ближнем Востоке, не более чем очерк, план большой работы, которую в будущем предстоит выполнить кому-нибудь другому.
Разделы, посвященные караванным городам, так же несовершенны. Мой выбор этих городов случаен. Он основан не на исторической значимости рассмотренных городов, а на количестве доступных сведений или, если быть более точным, на уровне сохранности руин. Например, очевидно, что в Сирии такой город, как Дамаск, имеет более долгую и более поучительную историю как караванный город, чем Пальмира, а в Заиорданье Амман больше и важнее, чем Джераш. В северной Сирии история Алеппо спустя столетия более поучительна, чем история Дуры. Но от истории этих важных городов сохранилось так немного, а то немногое, что сохранилось, так фрагментарно по своему характеру, что представление, которое мы можем составить, неизбежно будет неполным. В Дамаске, например, следы караванных путей, храм и караван-сараи по-прежнему заметны, но старое так закрыто новым, что топография древнего города становится понятной только тогда, когда ее изучают в связи с Петрой и Пальмирой. А Амман — новый город, который постоянно растет, и поэтому никогда не будет полностью раскопан. Еще сложнее реконструировать топографию Алеппо, который до сих пор еще не исследован. Именно такие соображения предопределили мой выбор; пусть читатель судит, правильно ли я поступил.
