Поэтому ни для Дуры, ни для Пальмиры последние годы II и начало I в. до н. э. не были временем расцвета. Времена были слишком смутными, войны с Сирией почти не прекращались; Парфия лихорадочно стремилась завоевать Сирию, а эллинизм отчаянно защищался от ее натиска. Эти условия не способствовали процветанию евфратского караванного пути и, как мы уже показали, его временный закат способствовал развитию Петры. Конечно, эллинизм не устоял бы перед напором иранизма, если бы ему на помощь не пришел Рим — преемник Селевкидских традиций в Сирии, могучий хранитель эллинистической культуры. Первый шаг Рима — разрушить черноморское царство Митридата, а затем положить конец экспансии иранизма в Малой Азии.
Аннексия Сирии Помпеем имела целью поставить крепкий заслон против волн иранизма, которые пытались захлестнуть эту страну. Результатом этого стали долгие и кровавые войны, которые мы все связываем с именами Красса и Каррами и Антония; попытки обоих завоевать Парфию закончились неудачей. О Пальмире, уже ставшей довольно богатым центром караванной торговли, чтобы поразить воображение полководца, но не настолько крупным, чтобы не позволить всем жителям, прихватив имущество, бежать от Антония к Евфрату, может быть, в Дуру, мы впервые слышим во времена Антония (41 г. до н. э.). Такое развитие Пальмиры не противоречит тому, что я уже говорил, так как караванную торговлю не убивает даже анархия, а самым безопасным путем для немногих караванов, шедших из Парфии в Сирию, был путь через пустыню, через Пальмиру. По этой дороге шли караваны, город продолжал развиваться, но необходимы были большие изменения для того, чтобы он действительно стал процветать. В любом случае, как это показали недавние находки, Пальмира могла заложить основы своих великих храмов не ранее 32 г. до н. э.
Поражение и последовавшая за этим гибель Красса, неудача Антония ясно показали всем, кто мог это понять, что силой на Евфрате ничего кроме анархии не создать, а римляне поняли, что завоевание Парфии — слишком дорогая и сложная затея даже для Империи. Хотя парфяне понимали, что Рим никогда не оставит им Сирию, тем не мене ни одно из государств не могло рассчитывать на постоянный контроль над всей Сирией и Месопотамией, и оба сознавали необходимость мира на Евфрате, так как для них слишком важны были свои торговые интересы. Поэтому Август четко осознал, как важно достижение компромисса и взаимопонимания. Его дипломаты сделали то, чего не сделали полководцы Республики. Они восстановили караванную торговлю на Евфрате, возобновили вековые торговые сношения между Сирией и Ираном. Выпуск монет Августа, прославляющих возвращение парфянами знамен Красса и пленных, на самом деле увековечил установление на время Pax Romana и на Евфрате, а вместе с этим восстановление и евфратской караванной торговли.
