Тем не менее есть и другое возможное решение проблемы. Если, как полагают Кюмон и Ренар (Renard), стены города и цитадели были построены в эллинистическое время и если это произошло одновременно с основанием македонской колонии, то стены цитадели, часть которых образуют донжон над цистерной, должны были быть построены одновременно с раннеэллинистической постройкой, расположенной на вершине холма. Позже, в парфянское время, на месте этого здания и для того, чтобы укрепить цитадель, были построены дворец-крепость и башня.
История редута тоже весьма сложна. Я уже говорил о том, что хорошо сохранившиеся части его стен, расположенные на трех крутых обрывах плато, относятся, скорее всего, к раннеэллинистическому времени. Мы не знаем, что располагалось на прямоугольном пространстве в пределах этих стен, но в то время, когда был построен дворец-крепость нацитадельной скале, большой дворец вавилонско-парфянского типа был воздвигнут в пределах эллинистических стен редута (см. рис. XXV, 2). В этом дворце прямо перед входом располагались большой двор, монументальные ворота и большой внутренний двор со скамьями вокруг. В этот внутренний двор выходили два импровизированных Ливана, или холла; перед каждым были установлены две колонны. К северной стене прямоугольного эллинистического здания был пристроен большой прямоугольный холл с пронаосом, обращенным в сторону оврага и цитадели. Все эти здания пострадали от частых перестроек, но даже в римское время этот комплекс мог быть резиденцией важного лица — высокого местного или имперского чиновника. Однако это по-прежнему просто гипотетические предположения, так как наши работы над зданием не увенчались открытием нескольких надписей, скульптур или даже информативных граффити. Тем не менее его план так хорошо вписывается в то немногое, что мы знаем о жизни при «дворах» и во дворцах царей и губернаторов парфянской и сасанидской Персии (так как она, несомненно, следовала примеру персидских, ассирийских и вавилонских царей), что мы не можем слишком сильно ошибаться в наших предположениях. На Востоке с древних времен только «двор» дворца был открыт для народа, и этот «двор» всегда имел форму большого открытого пространства перед дворцом.
Здесь, сидя перед монументальным входом, царь или его представитель вершили суд и поддерживали закон и порядок. Так было в прошлом, так осталось и теперь, когда Блистательная Порта восстановила эту практику. Только наиболее привилегированные, ждавшие на протяжении многих часов в лабиринтах переходов, могли войти во внутренний двор и в ливан — приемную господина. Дальше могли проникнуть только слуги или отношения. Интересно, что единственное важное граффити, найденное в этом дворце редута, — надпись, которую повар нацарапал на стене своей кухни греческими буквами, но на латинском языке. В ней он увековечил количество окороков, которые собирался подать римскому обитателю этого дворца. В связи с этим интересно отметить, что в 1930–1931 гг. мы раскопали большой дом такого же типа, что и дворец на редуте. Эта постройка, которая, конечно, датируется парфянским временем, служила или резиденцией представителя дуранской знати, или была общественным зданием, располагавшимся недалеко от храма Артемиды и Атаргатис.
