Аня по-хорошему завидовала мне, уезжающей в летное училище, и говорила, что обязательно продолжит полеты в тренировочном отряде аэроклуба и также добьется путевки в Ульяновское училище.
- А как же Лука?
- Что Лука? Он уехал в училище. Я тоже буду учиться, а когда "выйдем в люди" , обязательно поженимся...
В аэроклубе все знали о большой любви между Аней Полевой и Лукой Муравицким. Они не скрывали своей любви, она была у всех на виду, при полной открытости и гласности. Аня работала в шахте камеронщицей, а Лука с отбойным молотком и перфоратором проходчик. Он бывал в ее семье в Лоси - в Подмосковье, а она у него, жившего у родного дяди. Везде бывали вместе. Конечно, здоровый буреломный шахтер часто злился на "недотрогу". Лука жаловался Виктору Кутову, что вот "верчусь" около нее более трех лет и никак не уговорю пойти за меня замуж. Правда, за эти годы она из меня кое-какую дурь выбила, вроде как подготовила к своей жизненной линии. Вот и летчиком стал из-за нее...
- Понимаешь, - говорила Аня, - я не могу теперь без неба, без аэродрома, его бензинового воздуха, - и, смеясь добавляла, - я больна полетами и Лукашкой!
- Понимаю, понимаю, - отвечала я ей.
Мы нежно с ней распрощались и не знала я того, что через год Анны Полевой не станет...
Судьба играет человеком
Отлучили меня от неба в Ульяновском летном училище, порушили мечту. Обманула радуга...
Секретарь горкома комсомола, куда я обратилась, долго молчал. Потом потер руки, почесал затылок, причесал пальцами рук ежик русых волос и горячо воскликнул:
- Придумал, Егорова! Пойдешь работать пионервожатой в трудколонию НКВД для малолетних правонарушителей. Будешь там до очередного набора в училище. За это время все утрясется, брата твоего обязательно освободят, и ты поступишь опять. Начальником колонии хороший человек - он поймет. А впрочем, идем к нему...
Так я поселилась при колонии в маленькой комнатке деревянного дома. Колония занимала большое трехэтажное здание из красного кирпича, почти в центре города на Базарной площади. К дому примыкал большой двор с сараями и мастерскими. Все ребята четыре часа учились в классах и четыре часа работали тут же во дворе, в мастерских.
Конечно, трудно было из малолетних преступников создать коллектив. Каждый из детей, а там были от восьми до шестнадцати лет, имели за плечами преступление. В каждой группе был свой "воевода". Вот я и решила начинать с него. Но, как его выявить? Начала с того, что просто ходила, смотрела, слушала. Приходила в класс, садилась за последнюю парту и наблюдала, а там в задних рядах шла своя жизнь. Тетрадки, выданные учительницей русского языка для диктанта, молниеносно превращались в карты и тут же шло "сражение". Проигрывали все, вплоть до обеда. В столовой можно было наблюдать такую картину: один, объедаясь, съедал несколько обедов, а у проигравших текли слюни...
