Иске выронила веретено. Её круглая мордашка осветилась весельем. Бъерн долго пил пиво, пряча выражение лица за кружкой.
— Ты предлагаешь мне денег, чтобы забрать мальчишку? — уточнил он наконец.
Ари знал, что отец откладывает монеты на его женитьбу. Бъерн понимал, что если когда-нибудь найдется женщина, согласившаяся взять Ари в мужья, то семье это очень дорого встанет. И вдруг — странный незнакомец предлагает заплатить за то, чтобы обучить Ари делу и забрать его из дома. Может, он спит и видит сон?
— Я должен предупредить тебя, лекарь, — медленно начал честный Бъерн, но вмешалась Бергторра: она с такой свирепой яростью поставила на стол блюдо с сыром, что Бель, кажется, задремавшая в тепле, чуть вздрогнула.
— Эм… — смешался Бъерн.
— Мы дадим за него двух лошадей и двадцать золотых монет, — сказала Бель.
Бергторра покачнулась, Иске ойкнула и зажала себе рот ладонями.
— Мы согласны, — выпалила Бергторра и тут же, испугавшись своей смелости, спряталась за ширмой. Бъерн, похоже, не заметил этой наглости.
— Лошади, — проговорил он голосом человека, который увидел фею. — Иске! Собери мальчишке вещи. И возьми из сундука, новые. И сапоги, которые я в прошлом году привез, положи… Хотите бочонок вина? Мне зять прислал, с равнины.
— Хотим, — согласилась Бель, кажется ошарашенная таким скорым согласием Бъерна.
Джо тяжело поднялся, протянул вперед ладонь.
— Тогда по рукам, — сказал он.
— По рукам, лекарь, — решительно ответил Бъерн.
Возвращались в дом старой девы Оддни уже в сумерках: Бъерн никак не хотел отпускать дорогих гостей, выставляя на стол все новые и новые угощения.
К тому же он так щедро одарил их на прощание, что Ари сгибался под тяжестью двух мешков. Из одного выглядывали голенища новых сапог, из другого — округлые бока домашней колбасы из оленины. Джо легко нес на плече бочонок вина.
Бель шла первой и становилась все более нерешительной по мере того, как на улицы поглядеть на заезжую ведьму высыпал весь город. Ильва, чей пустой язык был длиннее ума, успела, кажется, обежать уже каждый дом.
Ари старался не глядеть по сторонам, чтобы не побросать мешки и не схватиться за камни: эти люди его раздражали и раньше, а сейчас просто выводили из себя. Еще утром весь окружающий мир в целом делился для него на две равные части: Иске с Торве и все остальные люди.
Иске была наименее неприятна Ари из всех его знакомых, а слепая Торве рассказывала сказки.
Вообще, Торве рассказывала сказки своим многочисленным внукам, которых ей оставляли для присмотра. Одни внуки вырастали, другие рождались, и у очага Торве всегда возились разные дети. Ари начал приходить к этому очагу, когда ему было еще семь или восемь лет, и долгие годы он думал, что Торве знать не знает о его присутствии.
