Джан взял ее, посмотрел на обложку, пролистнул несколько страниц, даже чуть вчитался в строки где-то в середине, и протянул мне обратно.
— Ну что ж, теперь я верю, что у вас отшибло память. Все в городе знают, что это книги из домашних библиотек. Они сами появляются там, когда предыдущая прочитана. Если библиотека, конечно, есть в доме.
Я книгу не взяла.
— Оставьте себе, я ее уже прочитала.
Галеаццо тоже посмотрел на собравшуюся толпу и, к моему удивлению, кивнул, словно о чем-то догадавшись.
— Хорошая попытка, госпожа Аджаи, очень хорошая. Идемте же. — Он убрал книгу в собственный поясной кошель, махнул телохранителям и пошел дальше по мосту. — И как только вы догадались отдать это мне?
— Разве идея так уж плоха? — спросила я, когда толпа перед нами расступилась.
— Я же сказал, что хорошая. Но дело в том, что на сегодняшний день, я — единственный человек в городе, который не сможет дать подобным бумагам ход.
— Вы же судья!
— Именно потому что я — судья, я и не могу. В городе есть четыре должности, которым содержание дневника вашего отца не повредит, но все остальные будут опасаться.
— И кто эти четверо? — удивилась я.
— Соверен, Мэр, Епископ и я. Судья. — перечислил он. — На них нельзя подать в суд, даже если у вас будет на руках список доказательств высотой в ваш рост. Но только судья, даже имея на руках все доказательства, не может подать ни на кого в суд. Это ограничение должности.
— Четыре должности, но не человека?
— Да, кто бы их не занимал, они неприкосновенны.
— Как интересно. А насколько сложно их занять?
Мы дошли до тюрьмы, и стражники без вопросов распахнули перед нами ворота.
— Вам, госпожа Аджаи, это попросту невозможно.
— Почему?
— С вашим титулом вы можете занять, в лучшем случае, самую низовую должность. Десятника стражи, Писаря или Шпиона. Но скорее всего только зря потратите деньги.
Я непонимающе посмотрела на Галеаццо. Он продолжил.
— Для того, чтобы просто подать заявку на должность — нужно заплатить. На низших должностях сумма составляет два годичных жалованья. Но не факт, что вы сможете продержаться два года, и хотя бы вернуть эти деньги.
— А чем выше, тем больше надо заплатить? И вернут ли деньги, если я не изберусь?
Галеаццо почти не глядя свернул на лестницу, ведущую в нижние этажи тюрьмы. Я последовала за ним.
— Да. За должности в городском или церковном совете уже придется выложить три годовых жалованья, за место в высшем — четыре. И нет, деньги, в случае неудачи, вам никто не вернет.
