Полоска у края неба действительно наливалась светом. И если рассвет раньше, чем вчера, то... Мои существа!
Они же дохнут на свету.
Я запихнула книжки обратно в поясной кошель, кинула стул в комнату и направилась к городским воротам.
Стоило мне только выйти с моего участка, как передо мной под звон часов ратуши — четыре удара колокола — как из-под земли возникли два человека. Сборщик городских налогов и сборщик церковной десятины.
— Плати! — заявили они.
— За что?
— Налоги и десятину за прошлый год. Проверка показала, что было продано имущество на сумму шестьсот марок и собрано пожертвований на сумму семь тысяч шестьсот марок. Налог с продаж составит шестьдесят марок, церковная десятина составит восемьсот двадцать марок. Плати!
— Но у меня нет денег, вот вообще нет! — проныла я.
— В таком случае вам будет выписано долговое обязательство на эту сумму. И пока вы его не оплатите, вы не сможете заключать сделки в свою пользу.
Оба синхронно достали листки бумаги и что-то вроде деревянных планшеток, накарябали свои требования, и отдали их мне.
Скрип моих зубов (хорошо, что виртуальных!) наверняка был слышен на противоположном конце города. Но пришлось протянуть руку и взять листки. Они тут же исчезли, а около изображения моего кошелька сразу отобразилась отрицательная сумма. На двенадцать марок меньше, чем озвучили эти оглоеды. То есть и последние деньги были сняты в пользу игровой казны.
— Вы должны оплатить долги до наступления следующего дня. Иначе вы будете навсегда изгнаны из города, — уведомили меня сборщики и тоже испарились.
Таймера не появилось. Ну да я уже поняла, что легко не будет. Где бы взять еще денег? Имущества никакого, разве что само кладбище продать. Дом, я так понимаю, продавать нельзя — если негде ночевать, то это проигрыш. Делать нечего, надо идти на кладбище и подгонять помощников в работе.
Скоренько я дошла до ворот, благо путь уже запомнила. Там, в круге света от небольшого фонаря, стояли два стража.
— Проход запрещен! — рявкнули они, скрестив копья. Ворота из-за слишком раннего времени были закрыты.
— Но мне надо наружу.
— Проход запрещен!
Так, не отчаиваться, наверняка это временное ограничение.
— А когда ворота будут открыты? — спросила я стражей.
— В семь часов.
То есть сильно после рассвета, сейчас же только пятый час. И уже почти светло, хотя солнце еще не показалось. А у меня нет денег даже на взятку.
Понурившись, я пошла вдоль стены. Вообще, должна заметить, пешая ходьба как-то удивительно структурирует мысли. Потому что через пару минут я выпрямилась и бодро зашагала в сторону городского порта.
