Лера
Не знаю, что со мной происходит, но я сама себя не узнаю и не понимаю. Сейчас, когда эмоции Марата немного улеглись, я могла спокойно обдумать, что же произошло. Воспоминания из прошлого все еще причиняли боль, неужели я таким образом стараюсь от них отгородиться, заменить новыми яркими картинами? Моя внутренняя тревога ищет своеобразный выход? Только что-то краски я для этих картин выбираю мрачные. Хотя о том, что произошло на мосту, я не жалела. Особенно после объяснений с Маратом.
Я осуждала Радку за ее желание доказать что-то Егору, а сама? Теперь мне еще и стыдно стало за свой поступок. Зачем я разрешила Антону себя поцеловать? Ведь понимала, что это все не серьезно, кому и что хотела доказать? Даже один поцелуй может испортить дружбу… Надеюсь, он поймет и не будет злиться. У меня и так мало друзей: Дема, Радка, ну и Тая, когда не занята зубрежкой.
— Лера, я попрошу тебя не играть с парнями. Ты совсем не понимаешь психологию мужчин, — Марат словно прочитал мои мысли, я и сама к этому пришла чуть ранее. Я кивнула, соглашаясь с ним, ведь за сцену с Антоном мне было действительно стыдно.
В момент, когда Марат занес кулак над Антоном, я испугалась. Видела непроглядную темноту в его глазах — он был в бешенстве, но смог взять себя в руки. Я понимала, что его гнев связан со мной, выглядело так, будто Шах ревновал. Осознание этого вызывало что-то непонятное и волнующее в груди. Перед Маратом я не испытывала ужаса, как перед Черепом. Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала, что он не перейдет грань, и мне удастся с ним договориться.
Конечно, когда он вытащил меня из машины, посадил на капот, развел ноги и показал всю мощь своей эрекции, я стала сомневаться, что уйду целой и невредимой. Царапалась, брыкалась… Марат наказывал, выплескивал злость, но не переступил черту. Смог взять себя в руки и даже не возмутился следам борьбы на своей коже.
Несмотря на то, что мы не сразу нашли общий язык, я бы солгала, если бы сказала, что не рада была его видеть. Этот мужчина меня интересовал, его жесткий характер вызвала волну протеста, но он же меня и притягивал. Его наглые уверенные речи о том, что он станет у меня первым мужчиной и это будет запоминающимся, не вызывало во мне протеста, хотя наверное и должно было. У меня в тот момент во рту все пересохло, а по коже прокатился жар. Возражать бессмысленно, когда твое тело говорит «да».
