Маша шагала вокруг кровати, тянула меня за собой. Она так и не отпустила мою руку, а я радовалась даже такой мелочи. Малышка что-то лепетала на непонятном мне языке. Совсем скоро она заговорит, лепет сменится первыми словами.
— Полина, что же ты меня не позвала, — вошла в комнату Зинаида Владимировна. Наверное, она хотела, как лучше, но мне стало неприятно. Маша моя дочь и я желала, чтобы она меня вспомнила. Меня считала своей мамой.
Герман
Поли сейчас очень нелегко, но она у меня сильная. Я чувствовал, как ей неприятно слышать жалость в голосе моих родных. Оставил ее наверху, чтобы спокойно поговорить со своей семьей.
Андрей спешил в компанию, но задержался по моей просьбе.
— Герман, Маша может в любой момент проснуться, давай обсудим все вечером, — заговорила первой мама. Мы собрались в кухне.
— Мам, с Машей сидит Полина, — напомнил ей.
— Она же не видит, Герман. Малышка проснется, расплачется, как Полина ее успокоит? Маша вас забыла за четыре месяца, ей время нужно, чтобы привыкнуть, — возможно, мама хотела, как лучше, но внутри меня рос протест.
— Мама, с тобой у меня будет отдельный разговор, — я очень сильно любил родительницу, она мудрая и невероятно добрая, но и сейчас она была неправа. Для того чтобы в дальнейшем не было недопонимания, необходимо сейчас расставить все акценты. — Андрей, Таня, — брат тут же притянул жену к себе и встал за ее спиной, словно я собираюсь обидеть Таню, — у меня к вам лишь одна просьба — не относитесь к Полине, как к инвалиду. Конечно, Поле нужно оказывать помощь и поддержку, но без жалости в голосе. Даже меня напрягло, когда вы за столом обрывали фразы. Ведите себя естественно, говорите все, что хотите. Так будет лучше.
— Ты прав, Герман, — произнесла Таня. — Представив себя на месте Полины, могу сказать, такая позиция неприятна. Мы постараемся исправиться.
— Понимаю, вам всем непросто, но ей тяжелее всех. Я продолжаю надеяться, что к Полине вернется зрение. Верю в то, что это возможно. Я говорил со многими специалистами и они не исключают такой вероятности. Когда полностью восстановится ее нервная система, возможно, случится чудо. Полине я об этом не говорил. Не хочу, чтобы Поля надеялась и разочаровывалась. Она будет зря напрягать глаза. Мы оставим все, как есть. В ее душе должен царить покой, помогите нам.
— Герман, конечно, мы поможем. Сделаем все, что ты скажешь, — заговорила мама. — Я Полину, как родную полюбила. У меня нет снох, у меня две дочери, — взглянула она на Таню.
